Автор бестселлера «Ситуативный казахский» считает, что введение трёхъязычия в школах – это вопрос о том, быть ли казахам вообще как народу
Свою точку зрения Канат ТАСИБЕКОВ (на снимке) отстаивает в интервью Гульнар ТАНКАЕВОЙ.
- Хорошая новость: скоро 1 сентября, но оно будет прежним. То есть ни один первый урок в первом классе обычной школы не начнется (пока) с фразы «хау ду ю ду». И на августовском совещании педагогов, которое в четверг, 18 августа, прошло в Астане, об идее трехъязычия говорили мало.
- Это радует. Но вы бы обрадовали меня еще больше, если бы сказали, что введение трехъязычия в школах приостановлено - причем с последующим пересмотром самой идеи трехъязычного образования. Я уже говорил это и повторю еще раз: это не уровень министра образования, не уровень Сагадиева – принимать решение о том, каким быть нашим будущим поколениям. Это, простите, абсолютно общенациональный уровень. И значит, решать вопрос мы должны именно так – всем народом.
- То есть вы предлагаете всеказахстанский референдум?
- Я не знаю. Но вопрос должен быть каким-то образом решен, а решение – закреплено. Сейчас же Министерство образования просто взяло и придумало, что наши дети должны быть трехъязычными. Видимо, ни минуты не сомневаясь в том, что это возможно. А на самом деле у нас сейчас и прослойка двуязычных людей очень тонкая – по-настоящему двуязычных. Трехъязычных – вообще единицы, потому что это гении. А в принципе человек - у нас, в Казахстане - в основном «полутораязычный». Казахоязычные, с базовым казахским языком, который мы берем за единицу, плюс 0,5 русского, потому что вообще без него нельзя - даже оралманы уже знают. Русскоязычные, о которых нельзя сказать, что они совсем не знают казахского языка, поэтому плюс 0,5 казахского... Вот это наша реальность! Это реальность во всем мире. У нас любят приводить в пример Бельгию или Чехию – а вы почитайте ГАШЕКА, про бравого солдата ШВЕЙКА: в Чехии огромная конкуренция со стороны немецкого языка! Но они с этим борются. Они защищают свой чешский язык. А мы... Вот Зира НАУРЫЗБАЕВА (культуролог, сценарист, журналист-аналитик. – Ред.) сказала, и мне очень понравилось это выражение: «Наверное, мы – единственный народ, который своё не считает правильным». То есть чье-то другое, например, английский язык – это обязательно правильно, а своё – нет. Для нас своё – это заведомо пораженческое.
- Трехъязычие – это тоже идея извне.
- Да, извне. Нам показалось, что если мы возьмем за образец Сингапур, или Малайзию, или Гонконг, тем более что мы на них похожи: «китайцы, которые говорят по-русски»... Но если поглубже подумать и присмотреться повнимательнее – у нас совершенно разные ситуации. Не могут эти страны служить нам примером! В Сингапуре китайцы, которые говорят по-английски, не знают китайский. В Гонконге, где я сам несколько раз бывал, семидесятилетние старики со смартфонами, с серьгами в ушах – это не китайцы абсолютно! Но у меня нет никаких опасений по поводу китайского языка, потому что есть полуторамиллиардный Китай, «материк» китайского, и значит, ханьский язык будет всегда. Точно так же у меня нет опасений по поводу русского языка, что он будет плохо развиваться в Белоруссии или Таджикистане. Но скажите мне на милость, где еще будет развиваться казахский язык, кроме Казахстана?
То есть, когда мы говорим о трехъязычном образовании, получается следующее. Во-первых, казахский язык не может быть языком науки и техники; во-вторых, на нем нельзя преподавать всемирную историю; и есть еще «в-третьих», «в-четвертых», «в-пятых»... И все эти пункты вместе образуют жирный крест на казахском языке! Но кто мы такие, чтобы решать, что казахский язык, один из самых интересных тюркских языков, который был до нас и есть сейчас, именно на нас должен прерваться? Что больше его не будет? Потому что лично я считаю, что если в стране будут настаивать на политике трехъязычия, мы получим... Вот я сейчас очень стараюсь сказать как-нибудь помягче, поэтому давайте скажу просто: дети не будут знать казахского языка.
- Странно, что вы не сказали «опять не будут знать казахского языка».
- Можно и так, но тогда это будет совсем обидно – в первую очередь для таких, как мы с вами, русскоязычных казахов. Вы же помните, какой у нас был порыв – или подъём – в самом начале Независимости...
- Когда буквально все казахи, поголовно, в том числе «асфальтовые», начали говорить на казахском (как могли), отдавали детей только в казахские школы.
- Ну да, а потом – нет учебников. Нет преподавателей. «Не тот» уровень образования... И те, кто отдал своих детей в казахскую школу, вернули их в русскую.
- Кто пытался разговаривать в магазинах и на улицах на казахском языке, устав от насмешек, снова перешел на «великий и могучий».
- Всё это было, но, вы знаете, я думаю, что это все такие мелкие колебания осциллографа – сейчас всё равно снова идет подъем. Вот я по себе сужу: меня никто не заставлял учить казахский или писать эту книгу («Ситуативный казахский» - авт.) – я сам. И по тому, как она продается, как ее оценивают не только казахи, но и русские, и представители других национальностей, я вижу, что интерес к языку есть, а противодействия – нет. Все хотят учить, все понимают, что без языка нет нации, что мы должны войти в мировую культуру со своим языком, а не с английским и не с русским...
И вдруг раз – этот проект трехъязычного образования! И опять получается, что казахский язык не нужен? Всё, что 25 лет до этого делалось, по миллиарду каждый год выделялось – всё это не нужно, оказывается, было? То есть какие-то непонятные прыжки из стороны в сторону, в то время как нужно по очереди, шаг за шагом... Считаете, что нужно поднять уровень знания английского языка? Сделайте это. В школах. Ратуете за то, чтобы не забывать русский? Конечно, пусть и это будет. Видите проблемы с казахским языком? Так займитесь их решением! Только не надо всё ломать и строить заново, ставить какой-то стул на трех ногах, прыгать...
- Ну, мы же прыгнули в свое время из феодализма в социализм.
- Мы вообще много прыгали. И продолжаем до сих пор, потому что нам везет. Когда я в 1994 году поехал учиться во Францию, меня поразил телефонный аппарат с маленьким экранчиком – «минитель» назывался. Мои друзья из дома по нему покупали билеты. Мне это казалось таким чудом техники – потому что у нас этого не было. А сейчас у нас везде компьютеры, и мы спокойно покупаем билеты в интернете, вот я скоро еду в командировку, у меня пачка билетов: три ж/д, один авиа, - и ни в одной кассе я не стоял, со своего компа все купил. Мы толком не пользовались первыми, огромными сотовыми телефонами – сразу получили удобные, современные. То есть мы многое получаем в готовом виде – наверное, это можно назвать «прыжками», но... Как в очереди каждый за себя должен стоять сам, или, не знаю, каждый детей сам должен делать – так и в языковом вопросе мы не можем никуда прыгнуть. Мы не имеем морального права сказать, что это слишком большой путь и мы решили его не проходить. Потому что есть потребности материальные, но есть что-то выше этого – есть духовность, правильно? Пусть мы будем чуть хуже одеваться, ездить на машинах попроще и т.д. и т.п. – но это будет наша история, наш язык. И тогда мы будем народом со своей историей и со своим языком, а не – опять! – чьей-то копией...
- Один казахский национал-патриот так отреагировал на идею трехъязычия: «То, что в своё время не удалось сделать руководству СССР – заставить казахов забыть казахский язык, казахи решили сделать с собой сами после 25 лет Независимости».
- Вы знаете, наши «националисты» очень любят приводить в пример Японию, где обучение всем прочим языкам, кроме японского, начинается только с 12 лет. Я раньше скептически относился в этой информации. Но не так давно я участвовал в телевизионной программе «Айтуга онай» - вместе с девушками, кореянкой и японкой, которые изучают казахский язык. И мне очень понравился один эпизод из этой передачи (я его выложил в Фейсбук, было 20 000 просмотров). Ведущий, Бейсен КУРАНБЕК, спрашивает японку: «Сізде, Жапонияда, жапонша білмейтің бірде-бір адам жоқ па?»» («У вас в Японии есть хотя бы один человек, не знающий японского языка?»). Девушка, удивленно: «Жоқ» («Нет»). Ведущий: ««Бірде-бір адам жоқ па?»» («Совсем? Ни одного?») Она опять на него удивленно смотрит и отвечает: «Ешкім жоқ!» («Никого нет».) После этого второго «нет» студия просто взорвалась аплодисментами. То есть что я хочу сказать? Есть вещи безусловные. И родной язык – из их числа. Он вне и выше – в том числе и пресловутого проекта трёхъязычия...
