Как живут люди на малой родине терроризма в Актюбинской области
* Шубаркудук стал столицей нетрадиционных религиозных течений
* «Жена может и не подозревать о радикальных взглядах супруга»
* «Мой муж не был радикальным исламистом»
* На что живут жены осужденных по статье за терроризм
* Бизнес как альтернатива
Шубаркудук стал столицей нетрадиционных религиозных течений
Последний месяц в Актюбинскую область зачастили высокопоставленные гости. В Астане волнуются и пытаются найти ответ, отчего именно в этом регионе террористы берутся за оружие и стреляют в сограждан.
Для знакомства с местной действительностью членов разных комиссий, как правило, везут в поселок городского типа Шубаркудук, в райцентр богатого нефтью Темирского района, который находится в 179 километрах к юго-западу от Актобе.
Район на самом деле небольшой, особенно, если судить по южным меркам. Здесь проживает порядка 38 тысяч человек, из них 97 процентов - казахи. Но реальность такова, что почти четверть населения в Темирском районе очень религиозна, то есть практикует нетрадиционные исламские направления. Более точных цифр нет – никто не считал.
Это закрытая община с тесными внутренними связями. Женщины в хиджабах или никабах - мужчины с бородами. Они мало участвуют в социальной жизни района, избегая привычных для нас тоев (будь то свадьба или похороны), не ходят и не зовут в гости, сторонятся госучреждений, но регулярно читают намаз.
Власти не понимают, почему в соседних районах нет таких сообществ, а в Шубаркудуке и в окрестностях поселка живут тысячи религиозных сельчан.
В народе Темирский район прозвали казахским Кандагаром после июльских событий 2011 года. Тогда местные жители, проповедующие нетрадиционный ислам, расстреляли сотрудников полиции и спецподразделения Арлан. За двумя нападениями последовала масштабная контртеррористическая операция по ликвидации вооруженной группы террористов с использованием тяжелой техники. И завершились зачистки волной арестов, мужчин задерживали и судили за пособничество.
«Жена может и не подозревать о радикальных взглядах супруга»
В числе тех, кто получил срок, муж 27-летней Карины РАКИШЕВОЙ (на фото) из Шубаркудука. Сейчас она одна воспитывает двух сыновей шести и трех лет, ожидая возвращения осужденного супруга.
Признаться, Карина с трудом вписывается в привычный образ женщины в хиджабе. У нее есть диплом бухгалтера, она планирует открыть свой бизнес и мечтает дать детям блестящее образование. Говорит, все дело в менталитете и в том, какое воспитание дали родители. Ее учили тому, что образование это важно.
- Вы из светской семьи?
- Ну, как из светской… Мама - врач, отчим – подполковник, работал в органах.
- Родители религию практиковали?
- Нет, совершенно нет.
- Как тогда вы пришли к исламу?
- У меня был сосед, мы общались и через него, как-то так по-соседски получилось… Я, вообще, изначально воспитывалась в мусульманских традициях, и мне все это было близко, знакомо по духу. И это все подтолкнуло, наверное… И потом семейные трудности были. Когда сталкиваешься с испытаниями, знаешь, у кого надо просить.
- И сколько лет вы практикуете религию?
- Я не практикую, я в исламе уже девять лет. И за это время у меня никогда не возникало у конфликтов с обществом. Даже когда в колледже училась, то спокойно намаз читала в аудитории. Меня учителя поддерживали, если время пришло, они спокойно меня отпускали на намаз. И из-за того, что я в хиджабе ходила, притеснений не было.
Мужа Карина встретила рано, переехав вместе с ним из родного города Актобе в Шубаркудук. До теракта и ареста он занимался продажей то пластиковых окон, то автомобилей. С ее слов, она понятия не имела о той другой жизни, которая привела к аресту супруга. У нее только родился старший сын, и не такое будущее она планировала.
- Акта (террористического – Д.М.) ничего не было, так получилось, - Карина объясняет, как умеет, причину ареста мужа.
- Это было связано с его взглядами на ислам, на государство?
- …Наверное, стечение обстоятельств.
- Он попал под чужое влияние?
- Да, можно сказать и так. Такое часто бывает среди подростков, среди тех, кто только начинает новую жизнь, или в кризисные моменты, которые случаются у человека. Потому что то, что произошло в Актобе недавно, это в основном были безработные молодые люди. Безработные в том плане, что у них последние пять лет не было работы. И потом бывает так, что муж может быть в этом течении (о радикальном исламе – Д.М.), а жена может об этом не знать и не подозревать. В одной семье бывает такое, да… Женщина – она сама в шоке из-за происходящего, еще если на нее общественное давление оказывать… У меня лично подруга – она вообще была в шоке, вообще не знала. Муж уехал в гости в город, она осталась здесь. И она из новостей узнала, что муж убит,- говорит Карина о другой жительнице Шубаркудука Гульмире А., матери пяти детей, чей муж был одним из террористов, ограбивших оружейный магазин в Актобе.
- То есть, нет никаких отличительных признаков того, что супруг поменял свои взгляды на радикальные? – уточняю я.
- Да, потому что, если это будет открыто, он не сможет открыто ходить в этой стране.
«Мой муж не был радикальным исламистом»
- Сколько дали вашему мужу?
- Полная судимость 9,5 лет.
- И как вы думаете, изменится ли он, когда вернется домой?
- Он, в принципе, и сейчас изменился. У него другое сейчас восприятие, и было другое. Не сказать, что у него было что-то радикальное. Я не могу сказать, что он был радикальным, а сейчас стал мирным, потому что он и был мирным, в принципе.
- У вас, как у жены, должны быть к нему претензии, наверное, ведь муж должен был подумать о вас, разве нет?
- Не знаю… Когда живешь семейной жизнью, если твой самый близкий человек в каких-то трудностях и оставить его просто так, руководствуясь тем, что его трудности – это его трудности, я не могу.
- Вы просто приняли все как данность?
- Да, я приняла, как испытание… Понимаете, и в исламе, и не в исламе есть пары, которые крепнут, проходя через трудности, а есть и те, которые расстаются. Нельзя сказать, что я в исламе и от того предана ему. Поверьте, много девушек в исламе просили развод после того, как их супруги были осуждены, потому что это сложно. Ладно, дали 10 лет, но кому-то дали 20 лет или 18. И всю свою трудоспособную жизнь посвятить ожиданию – это сложно.
- Если бы у вас была возможность повлиять на супруга до того, как он совершил преступление, вы бы воспользовались таким шансом?
- Конечно… 10 лет - большой срок жизни. У меня старшему ребенку было 9 месяцев, когда мужа осудили, сейчас ему шесть лет. Он спрашивает, где папа, когда он придет? Я говорю, что папа на работе и его не отпускают. Конечно, это сложно.
На что живут жены осужденных по статье за терроризм
- У вас не поменялось отношение к государству, как институту, после суда над вашим супругом?
- Нет, взгляды не поменялись. Закон должен быть везде, однозначно. Налоги должны быть везде, однозначно. Единственное, что не очень хорошо, так это то, что свидания в колониях строгого режима сейчас разрешены один раз в год, это плохо влияет на семью. Просто охлаждаешься… Сейчас за один месяц столько всего может произойти, а один год – это целая жизнь, и не видиться столько - очень сложно. Раньше свидания были один раз в 3-4 месяца. За две недели начинаешь готовиться, планируешь, собираешься, приезжаешь. И от свидания до свидания время быстро проходит. А сейчас один раз в год - очень сложно. Трудно сохранить семью после введения ужесточений, тем более тем, кому дают большие сроки. Представьте вот они сидят, если их семья бросила, на что им надеяться?
- Как у вас после ареста мужа складывались отношения с госорганами?
- У меня никогда не было допросов или обыска дома. И когда сын пошел в школу, с ним бесед не проводили, и у меня таких профилактических бесед не было.
- А в отношении других семей правоохранительные органы такую практику применяли?
- Да.
- Простите за нескромный вопрос, вы на что живете все это время?
- Помощь друзей.
- Людей, которые практикуют религию?
- Только так... Ну, и пособия. Но пособия совершенно несерьезные. И потом я сама готовила на заказ торты, пирожки и в магазин сдавала, в принципе, это тоже был дополнительный доход. Дом у нас свой, я еще живу с сестрой мужа, она еще плюс работает.
- С учетом того, что вы в исламе, вам сложнее найти работу?
- Бывает даже в госучреждения сложно устроиться, даже учителем в школе не устроишься. В больницах можно, потому что там, можно сказать, идут на какие-то поблажки, потому что нужны специалисты. А вот обычным госслужащим невозможно устроиться, только если свое какое-то предприятия открывать или идти на какое-то производство работать - там не важен твой внешний облик.
Люди, знаете, даже готовы идти за 30 тысяч тенге работать, готовы пахать с утра до ночи, потому что сложно найти работу, потому что нет у нас производств. У нас есть ДЕПО – вагоноразгрузочная станция. Там, наверное, 300 человек работает, вот 300 семей из Шубара на нем держатся. Остальные работают в госучреждениях – школы, садик, акиматы, прокуратура.
- После теракта в Актбое здесь в Шубаркудуке отношения к вам не изменилось?
- Когда это произошло, началась дискриминация людей в исламе не у нас в Шубаре, а в Актобе. Мои знакомые, подруги даже боялись выходить на улицу сами, выходили только с мужьями. Бывало так, что заходят в магазин и их не обслуживают. Это было буквально первую неделю после тех событий, потом отошло. Я нормально езжу в город, сложностей не возникает. Но, вообще, с этими событиями на ислам уже смотрят с другой стороны. Люди отталкиваются от ислама, они видят его в иной форме, в социальных сетях даже писали, что мусульман нужно выдворить из страны, пусть они живут отдельно, что, конечно, нехорошо.
Бизнес как альтернатива
В этом году старший сын Карины пошел в первый класс, и она решила открыть свое дело. Сначала рассматривала идею частного детского сада, но теперь планирует вложить силы в скромный развлекательный центр для детей.
Вот уже месяц, как Национальная палата предпринимателей реализует в Шубаркудуке социальный проект по обучению желающих азам бизнеса.
Лучшие проекты получат финансирование на льготных условиях. В числе учащихся Карина Ракишева, ее подруга Гульмира, которая ходит на занятия в никабе, и мужчины, проповедующие нетрадиционный ислам. Координаторы проекта надеются, что если религиозным семьям будет что терять, то тогда они не возьмутся за оружие.
Фото автора.
Продолжение следует.
