Василий Казначеев работал на Капчагайской ГЭС с самого первого дня
Это сооружение уникально в своем роде. Мы не увидим здесь белопенных каскадов воды, низвергающихся с верхнего бьефа плотины, не услышим привычного в таких случаях гула водных масс, несущих в себе могучую силу, долженствующую обратиться в столь нужную нам электроэнергию. Поверхность рукотворного моря у плотины невозмутимо тиха. И даже по отводному каналу воды Или мчат деловито и молча, вдруг обрываясь у базальтовой скалы. Где-то в ее глубинах свершается то главное, ради чего и было возведено все это почти полвека лет назад.
- Проектировщики решили так: плотина будет намывная, опорный фронт должна сдерживать естественная скала, вдоль которой и был прорыт отводящий канал, по нему и устремилась вода после перекрытия реки, - говорит почётный строитель ГЭС и до недавнего времени её управляющий директор Василий Васильевич КАЗНАЧЕЕВ. - В этой скале пробиты 6 тоннелей: 2 тоннеля для холостого водосброса и 4 рабочие, по которым вода устремляется к лопастям турбин гидроагрегатов. Тоннели 12 метров в диаметре и 120 метров длины. Была сделана цементная завеса, толщиною более метра, чтобы скала стала водонепроницаемой. И вот уже полвека все это работает надежно и с высочайшей степенью безотказности.
Мы беседовали с ним в его рабочем кабинете, окна которого выходят на откос плотины, поросший травой. С первого же мгновения у нас возник на редкость доверительный контакт, когда разговор возможен лишь начистоту и даже в умолчаниях есть свой глубинный смысл.
- Родился я в 1948-м, в Курской губернии, - сообщил он в самом начале нашей беседы. – Именно так - губернии. Отец мой всю жизнь работал бригадиром в колхозе. Работал на земле, которая до революции принадлежала семье Казначеевых. Дед умер в 1916, когда отец был еще ребенком. Земля, естественно, была национализирована, стала общенародной, ничьей. Но отец всю жизнь истово трудился на ней, как истинный хозяин, хорошо зная, кому она в действительности принадлежит.
- Так ведь нынче новые времена настали. Может быть, имеет смысл вернуть эту землю законным хозяевам?
- Я в Казахстане уже 50 лет, приехал сюда совсем молодым. Вот недавно мы с женой летели из Москвы в Алматы. Молоденький пограничник спрашивает: "Вы куда летите?" - "Домой" - отвечаю. "Откуда?" - "Из дому". Он глазами хлоп-хлоп, ничего не понимает. Да и я, сказать по правде, не очень-то пойму: что считать домом? Край, где родился, где искони трудились твои предки и где они похоронены, или места, где ты прожил жизнь, где у тебя дорогие сердцу друзья, где родились твои дети и внуки, места, к которым ты прикипел всей душой, где к каждой травинке ты пророс всей своей кровеносной системой.
Там, в Курске, после школы окончил техникум связи и с преддипломной практики ушел в армию, в военморфлот. Здесь меня по состоянию здоровья определили в школу водолазов. Из четырех тысяч человек медкомиссию прошли лишь 13, и я в том числе. Год учился редкой профессии. Потом была очень непростая, рисковая служба. Теперь об этом можно сказать: наша группа водолазов занималась проводкой атомных подлодок из Сормово, где они строились, на север, где лодки проходили испытание. Дело очень ответственное, туда не каждого допускали. Базировались мы в Ленинграде, мой товарищ по службе Сакен ИСКАКОВ был из Чемолгана, он с таким восторгом рассказывал про Алматы, про Заилийский Алатау, что я втайне и сам стал мечтать об этом городе. А Сакен остался в Питере, стал кадровым офицером. Прошло много времени, я уже работал здесь, на ГЭС, то ли старшим мастером, то ли начальником цеха. И вот в Алматы еду как-то в автобусе, а ко мне вдруг с открытыми объятиями кидается военный, в форме, при всех регалиях: "Вася, дорогой!" - "О, Сакен!" А он задает недоуменный вопрос: "Что ты тут делаешь, Вася?" - "Живу. А ты?" - "А я в отпуск приехал"...
К концу службы я тоже был на офицерской должности, из меня пытались сделать офицера, но это было не мое. Тем более что моя будущая жена оказалась из Алматы, окончила строительный: "Поехали к нам, у нас там есть река Или, на ней будут строить ГЭС". А я уже устроился в С.У. подводно-технических работ Министерства энергетики и сразу же взял длительную командировку в эти края. Командировку мне дали на год, но год этот, как видите, затянулся на пять десятилетий.
Приехали мы 4 июня 1970 года, за четыре месяца до того, как на основании распоряжения Совмина КазССР появилось предприятие "Капчагайская ГЭС". Уже через два месяца был пущен первый гидроагрегат.
- Значит, вы здесь старожитель?
- Вообще-то весь комплекс Капчагайской ГЭС был принят госкомиссией с оценкой "отлично" (а это редко бывает, чтобы такие объекты да с такой высокой оценкой принимались) в 1980 году. У нас в энергетике как? Станция строится и одновременно себя окупает, и к тому времени, когда ее окончательно приняли, она уже полностью себя окупила.
А вначале - вначале было то, о чем поется в песнях Пахмутовой - была Всесоюзная ударная стройка. Энтузиазм был в избытке, хотя не хватало всего, особенно воды. Питьевой. И для бытовых нужд. Что такое снежная пурга, я знал, но пургу из песка увидел впервые. Мне-то рисовался в мечтах сказочный город Алматы у подножия гор, а тут - походный быт, полупустыня неоглядная и глинистая речка с диким нравом. Правда, после перекрытия нрав ее удалось чуток укротить.
…Однажды во время пыльной бури он сказал жене:
- Давай уедем отсюда.
- Куда?
- Куда угодно. В Россию, на Украину. Да если захотим, нам с тобой командировку за рубеж дадут.
- Надо подумать, - сказала жена. И все. Вопрос был снят с повестки дня.
- Что вам пришлось делать конкретно на стройке?
- Я прибыл сюда в качестве специалиста подводного монтажа оборудования, строилась-то как-никак гидроэлектростанция. У меня был большой запас прочности, несколько тысяч часов, проведенных под водой, и я возглавлял группу водолазов. Мы были молоды, веселы, хотя каждое погружение под воду связано с риском. Когда идет такая стройка, недоделки возникают на каждом шагу, так что у водолазов работы было, что говорится, выше крыши. Без нас даже пуск первого агрегата не смог обойтись. Когда заполнили водовод, вдруг вспомнили, что оттуда забыли убрать громадную металлическую лестницу. Представьте себе: завтра из Москвы, из республики прибудет самое высокое начальство, министры, первые секретари обкомов, предстоит торжественно разрезать ленточку, запустить первый агрегат. А в водоводе как кость в горле огромная лестница в две-три тонны весом. Когда спохватились, стояла уже глубокая ночь. Начальник строительства Валерий СААКЯН сказал мне: "Вытащишь лестницу, обещаю орден". Какой там орден! Я ломал голову, как бы ловчее разрезать клятую лестницу под водой. Потом по частям застопорить тросами и вытащить вручную, потому что кран подвести туда было невозможно. Где-то в полпятого утра мы справились с этой закавыкой. Вместо ордена получил большую премию.
А потом… потом директор стал меня приглашать на работу непосредственно на эксплуатацию оборудования. Я ни в какую. Так он меня месяца два или три уговаривал. И я остался. Прошел путь от мастера до директора. Чтобы знать оборудование ГЭС, постоянно принимал участие в его ремонтах. И руководство ГЭС это заметило. Потом я понял, что знаний моих маловато. А техникум был рядом, в Алматы. Я быстро его закончил и получил диплом, в котором значилось "строительство гидроэлектростанций". А затем… затем директор ГЭС Борис Геннадьевич ОСИПОВ, у нас с ним были очень доверительные отношения, сказал мне: "Человеку, если он хочет быть на руководящей должности, надо быть экономистом". И так это выжидательно и прозорливо посмотрел на меня. И я закончил ВУЗ и учусь всю жизнь. Имею международный сертификат на право управления электростанциями в условиях рынка.
- А жена?
- А жена работала сменным мастером на перекрытии Или, потом прорабом, инженером, вначале старшим затем ведущим, и наконец стала начальником проектно-сметного отдела. Когда строительство закончилось и трест, ведущий его, перебазировался из Капчагая на другую стройку, мы не поехали вслед за ним. Жена занялась строительством автодорог, где и проработала до пенсии. А я 8 лет был заместителем директора, а потом стал управляющим директором Капчагайской ГЭС. В энергетике, чтобы стать директором, надо пройти все должности, надо знать производственный цикл полностью, чувствовать его всем своим существом, всей кожей.
- ГЭС - это ваш ребенок?
- Нет, надо сказать иначе. Здесь не работа моя, здесь мой дом. Иначе невозможно. Мне говорят: а что ты не живешь в Алматы? Во-первых, Капчагай стал красивым, удобным и современным городом, я тоже к этому руку приложил, и мне отсюда переезжать даже в Алматы не хочется. А во-вторых, в энергетике ты или живешь на станции, коллектив это видит, и оттого, быть может, станция работает нормально. Или ты живешь в Алматы, и коллектив это тоже видит и работает совершенно по-другому. Тут иного не дано. В советское время поселок эксплуатационников даже строился на территории станции. Понимаете, служба у энергетика круглосуточная. Вот вы пришли домой с работы, а тут свет отключили по какой-то причине на 10 минут, и у вас сразу же нервно-коматозное состояние: телевизор не включишь, холодильник размораживается - ну и так далее. А у нас на станции нештатные ситуации бывают порой по два-три раза в час, и я должен держать руку на пульсе ГЭС постоянно.
- Конкретнее: что за нештатные ситуации?
- В первые годы и в проекте были ошибки, которые тянули за собой проблемы, и в расчетах были неточности. Да и лопасти отлетали у турбин. Лопасти мы заменили на более совершенные, и оборудование постоянно модернизируем. Сейчас идет смена поколений механизмов, без инноваций ни шагу.
- Несколько слов о бельгийцах, которые были здесь какое-то время хозяевами?
- Бельгийцы, когда нас купили, их приехало сразу человек 20 контролировать каждый наш шаг. Они думали, что мы тут на пальмах бананы рвем и не спускаемся вниз. Потом поняли, что они не умнее нас. Осталось 4 человека, которые отслеживали финансовые потоки. Все остальное осталось на своих местах, как было. Вообще, когда они увидели нашу станцию, они сказали: такое невозможно - это европейский уровень работы, и оборудование в отличном состоянии, хотя работает более тридцати лет. Мне это было как бальзам на душу. Но Бог с ними, с бельгийцами, это в прошлом. Знаете, было не так-то просто удержать специалистов, особенно в последние десятилетия. Но костяк инженерно-технического персонала сберегли, это крайне важно. В энергетике приходит к вам специалист, даже очень опытный, со стажем, но с другого производства, ему приходится переучиваться заново. Я всегда помню об этом и очень дорожу своими людьми.
- Вот видите: вы и живете на станции, и коллектив ваш - это ваша семья, и ГЭС - как бы жена?
- Нет. Жена она и есть жена. Мы с ней вырастили трех сыновей, у нас взрослый внук и 8 внучек. Она на пенсии, ведет домашнее хозяйство, порой бунтует, что ей не хватает общения. Как могу, ее утешаю. Сыновья окончили энергетический институт, двое из них работают здесь, на нашей ГЭС. Работал и третий, но… Погиб. Рак крови. Он был у нас начальником цеха.
…Мы невольно коснулись скорбной темы и постарались деликатно от нее уйти. Но она соприкасалась с темой вечности и Бога, а Василий Васильевич, как выяснилось, будучи, как и все мы, невольным атеистом, Бога в душе носил, даже когда длительное время был секретарем парторганизации на ГЭС.
- Я видел, как люди бросают партбилеты, и думал: может, мы, и я со всеми, действительно наворочали много недобрых дел? Мучительно думал: как же мне отказаться от членства в партии, как объяснить это людям? Я как раз приехал из Москвы с курсов повышения квалификации. Спрашиваю: что у нас тут и как в коллективе? А мне говорят: да вот двое наших пришли и бросили партбилеты. А были самые ярые коммунисты. Давайте, говорят, объявим им строгий выговор или исключим из партии. А я сказал себе: я свой партийный билет никогда не брошу. И я его берегу, хотя и не знаю, кто я в душе: коммунист, атеист или верующий?..
Коснулись мы и наших увлечений. Он в свое время всерьез занимался вольной борьбой, боксом, футболом.
- Вы рыбак или охотник?
- Ни то, ни другое. Однажды в период распутицы, когда неясно было, то ли у нас еще социализм, то ли уже капитализм, попал я на охоту. И вот перед нами выскочил горный козлик - елик метрах в двухстах. По нему из ружей "бах! бах!" - мимо. Я взял карабин у банкира, что стоял рядом, вскинул его, выстрелил, елик свалился. Подошли к нему. А он смотрит на нас, глаза-то живые, и слезы текут. Я тогда поклялся: это последний мой выстрел. У нас на территории фазаны пешком ходят. И куропатки. Есть у нас тут парк, где им раздолье. Деревья я сам посадил, мне в свое время тогдашний директор дал такое спецзадание.
…Территория ГЭС и впрямь похожа на парковую зону. А рядом с административным корпусом стоит, упираясь кроною в небо, огромная, в три-четыре обхвата, ива, склоняя текучие ветви над гранитным памятным знаком, где высечены имена строителей и эксплуатационников ГЭС, что были участниками Великой отечественной.
Сегодня в штатном расписании Капчагайской ГЭС более 170 человек. Есть ветераны, которые трудятся здесь лет 40. И лишь один из них работал на ГЭС с самого первого дня - Василий Васильевич Казначеев, заслуженный энергетик Казахстана, заслуженный энергетик СНГ, годы и годы возглавлявший это уникальное гидросооружение.
