Воспоминания о жизни студентов КазГУ начала пятидесятых годов прошлого века
Продолжаем знакомить вас с историей страны глазами казахстанских интеллигентов – депортированного в Казахстан из Бессарабии Наума Григорьевича ШАФЕРА и дочери "врага народа" Натальи Михайловны КАПУСТИНОЙ. Напомним, 70 лет назад Шафер с Капустиной поступили на филологический факультет КазГУ при конкурсе 25 человек на место. Учились в набитых битком старых маленьких аудиториях с дырявыми фанерными столами, где некоторым приходилось записывать лекции, положив лист на свою коленку или на спину товарища. После занятий все время что-то строили: огромный читальный зал университета в виде буквы Т, третий этаж общежития. Назначенная бригадиром Капустина помимо филологии серьезно освоила искусство засыпки бетона в бетономешалку, кладки кирпичей. Зато с какими людьми им выпало счастье общаться!
- Среди преподавателей, естественно, выделялся Мухтар Омарханович АУЭЗОВ, - рассказывает Наум Григорьевич. – На русском отделении он не читал, вел курс абаеведение на казахском. Но мы, романтичные студенты, настолько его боготворили, что убегали со своих законных лекций. К великому сожалению, мы очень плохо понимали по-казахски, но одно общение с Ауэзовым окрыляло. Он удивительно вел эти лекции и всегда считался с той маленькой частью русской аудитории, которую видел в зале, а нас было от силы четыре–пять человек. Причем, это были не только филологи, но и историки, а иногда заглядывали даже студенты физмата. Мухтар Омарханович периодически останавливался, и, виновато улыбаясь, говорил: "Пока студенты казахского отделения записывают, я хочу вам рассказать, что им продиктовал. Сейчас попросил их записать, что Абай пил из трех источников – казахский фольклор, древневосточная лирика и русская литература". Затем опять длительная беседа на казахском, прерывающаяся гомерическим хохотом, и снова, обращаясь к нам: "Это я им рассказал о некоторых проделках Алдара Косе". И, обращаясь уже непосредственно ко мне: "Вы знаете, это нечто подобное тому, что случалось в некоторых рассказах Шолом АЛЕЙХЕМА". Я сидел совершенно обалделый – это был период "дела врачей", когда имя еврейского классика не произносилось.
Со студентом Шафером Ауэзов познакомился, когда тот вручал ему письмо в поддержку. На филологическом факультете, вспоминает Наум Григорьевич, была организована читательская конференция по поводу только что вышедшего в журнале "Знамя" третьего тома романа "Путь Абая". Мухтара Ауэзова тогда критиковали в местной прессе за то, что он, мол, в своем романе чрезмерно увлекся патриархальными традициями казахского народа, слишком дотошно описывает свадебные и похоронные обряды, что это дань феодально-байским пережиткам. В конце концов его даже отстранили от курса абаеведения, и были такие дни, когда студенты филфака боялись, что его могут арестовать.
- Нас было трое – Альберт УСТИНОВ (в будущем - известный казахстанский писатель, государственный и общественный деятель Казахстана, выдающийся журналист, отец Анны УСТИНОВОЙ - супруги журналиста Геннадия БЕНДИЦКОГО – О.В.), Владимир ЩЕРБАКОВ (художник, поэт и прозаик – О.В.), и я. Мы написали письмо, в котором выражали Мухтару Омархановичу сочувствие и свое согласие с тем, как он трактует события в казахской степи и образ Абая. А потом он это письмо, написанное нами, неоперившимися студентами, зачитывал на кафедре русской литературы. Через два дня, увидев меня в университете, пожал руку и сказал: "Это письмо я сохраню в своем архиве".
А вот с русскими классиками студентам филфака КазГУ пришлось похулиганить.
- В начале пятого курса мы узнали, что на третий съезд союза писателей Казахстана приглашены такие мастодонты, как Леонид ЛЕОНОВ, Ираклий АНДРОННИКОВ и автор "Тихого Дона" Михаил ШОЛОХОВ, - вспоминает Наталья Михайловна. - Мне важно было уговорить Шолохова встретиться со студентами КазГУ. Мы уже заканчивали учебу в университете и это могло быть самым ярким воспоминанием, которое у нас останется – встреча с современным классиком. Мы тогда "Тихий Дон" ставили на один уровень с "Войной и миром". Шли различные слухи, что это плагиат, что Шолохов воспользовался чьей-то рукописью, но ни тогда, ни сейчас нас эти сплетни не интересовали.
Пять девчонок и Шафер разузнали, что писателей разместили на двухэтажной правительственной даче за Медео. Рано утром, не позавтракав, отправились разыскивать эту дачу. К десяти утра нашли. Одну девочку определили заговаривать зубы милиционеру, другие полезли в дырку в заборе.
- Удивились, что нас никто не стал выгонять, только все время ходил следом низкорослый человек и допытывался – что нам здесь нужно, - рассказывает Наталья Капустина. - Кто он такой, мы догадывались. Мы ему объяснили – знаем, что здесь Шолохов, хотим с ним увидеться, чтобы пригласить на встречу со студентами. Он отвечает: "Михаил Александрович еще не проснулся". Мы разузнали – где окно его комнаты, и стали ходить под ним, ощущая дуновение сопричастности к вечности. 11 часов, 12 часов, час дня, два часа, да что такое! Вышел секретарь Шолохова ШАХМАГОНОВ и намекнул: видите ли, девочки, Михаил Александрович был снят с самолета не совсем в форме. И дал всем по яблоку – чтобы мы не умерли под окнами с голоду. Три часа, четыре, скоро день закончится. Ритка ЛУГОВАЯ в слезы. Секретарь пошел, доложил, что девочки плачут и, наконец, разрешил нам с Наумом Григорьевичем войти в дом. Девчонки остались ждать во дворе в саду. Мы зашли и кричим: "Михаил Александрович! Михаил Александрович!". Тишина. Я тогда поднимаюсь на второй этаж, высчитала по окну – в какой из комнат он должен находиться, открываю дверь – стоит стол, графин, яблоки на столе, кресло. Смотрю, направо портьеры, открываю их, и как кипятком ошпарило – на кровати лежит классик, из-под одеяла торчат его ноги в носках. До меня доходит, что я, девушка, ворвалась в спальню к мужчине, да еще к Шолохову. Пулей вылетела, и мы давай орать, чтобы разбудить его. И тут все двери пооткрытылись, и как остальные писатели стали на нас ругаться! Орем весь день, уже четыре часа.
В итоге под напором пяти девчонок и одного парня из КазГУ в шесть часов вечера Шолохов все-таки принял настырную делегацию, рассказал, что из двух своих лучших героинь – Аксиньи и Натальи больше любит первую и согласился на встречу, хотя раньше этого делать нигде не соглашался. Кроме того, Наталья Капустина тогда организовала еще две студенческие встречи – с Леоновым и Андронниковым.
Фото: Ⓒ Ratel.kz / Ольга Воронько
