Традиционно по субботам Ratel.kz публикует рассказы кинорежиссера и писателя Ермека Турсунова, которые войдут в его новую книгу
Читайте предыдущий рассказ Ермека ТУРСУНОВА «Я, Тышкан и Золушка».
Не понимаю, что за страсть такая? Прибабахнутая.
Я про кладбище.
Было у нас одно старое кладбище. За селом. Огороженное с трех сторон буквой «П» высокими бетонными плитами. Не сильно далеко. Возле трассы.
Иной раз, когда мы отправлялись в холмы за сусликами, нам приходилось идти через него. И днем там было интересно. Как-то по-особенному тихо. И таинственно.
Оно было смешанным – наше деревенское кладбище. И казахи там лежали, и русские, и немцы, и все остальные…
Помню: с одной стороны стояли мазарчики с мусульманскими полумесяцами, с другой – христианские кресты и оградки. И там лежало много знакомых людей. Среди них были и старики, и те, кто помоложе. Пацаны лежали – братья ВАГНЕРЫ, что утонули в омуте, когда возвращались с сенокоса…
Жарко было. Решили искупаться. И утонули. Как так получилось, никто не знает. Пропали мальчишки. Ослик домой один вернулся, телегу с травой привез и стал во дворе. Взрослые забеспокоились. Стали искать.
Нашли. Через два дня…
Так вот, насчет кладбища.
Днем там еще ничего. Ходишь, лица разглядываешь на фотографиях. Некоторые улыбаются…
Кузнечики в траве верещат. Ветерок траву колышет. Небо синее, а по небу – облака.
А один раз я там ежика нашел. В могилке. Он там норку вырыл и спрятался. Я вытащил. Домой принес. Потом мы его с гадюкой стравливали. Гадюку я в горах поймал. В бутылку ее засунул и тоже домой принес.
А вот ночью там было страшно. И разговоры ходили разные. Ну, это как водится. Про мертвецов. Хотя я в какой-то умной книге читал, что мертвых бояться не нужно. Бояться нужно живых.
Вроде это была книга про индейцев. А тут – какие индейцы…
И вот однажды, от нечего делать, поспорили мы с Байгали, что перелезем через забор к мертвецам. И походим там в одиночку среди них. По очереди. Ночью.
Не знаю, на что спорили, но – пошли. С нами еще пацаны. Человек восемь-десять.
Дураки, короче.
Идем. Ночь еще такая выдалась. Луна, как ненормальная, светила вовсю. И ее матовый отблеск отражался от бледных крон тополей и слегка бликовал на асфальте.
Кладбище за трассой, как я уже говорил. Идти минут двадцать. Если не торопиться. А куда нам торопиться? Тем более на кладбище.
И вот пришли мы. Стоим.
Пронеслась запоздалая машина, прошелестела шинами, где-то ухнул филин, далеко залаяла собака. И все.
- Ну чё, - поворачивается тут ко мне Байгали и через губу так: - Иди. Ты ж хлестался, что не боишься.
- И пойду, - говорю я. - Только потом после меня ты пойдешь. Как договаривались. По рукам?
И мы бьем по рукам.
А по спору надо было перелезть через забор, пройти кладбище из конца в конец и выйти с противоположной стороны.
- Может, кто еще пойдет? - кинул взгляд на остальных Байгали.
Все промолчали. Лишь Кортык обронил:
- Дураков нет. Там призраки. Еще утащат с собой в могилку.
Байгали деланно засмеялся.
- Зачем ты ему такой? В могиле.
- Откуда я знаю? - поежился Кортык. - Так говорили.
- Кто говорил?
- Старики. Нельзя мертвецов тревожить.
- Врут все твои старики! - заткнул его Байгали. - Это они специально напраслину возводят, чтобы страху нагнать.
- Ничего не специально, - вступился за Кортыка Мурадели. (Мы его так называли, а вообще он был Мурат). - Аруахи не любят пустого беспокойства. Иначе плохо будет.
- Ну что будет? - скрестил руки на груди Байгали.
- Что-нибудь да будет, - ответил Мурадели. - Аруахи найдут способ наказать.
- Точно, - поддакнул Сарсен. - Они могут сделать всё что захотят.
- Чё вы заладили, как попугаи, – аруахи-аруахи…
- А я, например, слышал, что если он на тебя посмотрит, то у тебя отнимутся ноги. И язык онемеет. И ты не сможешь даже крикнуть. А он подойдет к тебе и всю кровь высосет.
- Как высосет? - прошептал в ужасе Мустафа.
- Очень просто! Еще и скальп сдерет с живого.
- Зачем ему скальп? - прошептал Бипош.
- Ну, это я так, к примеру, - отмахнулся Сарсен. - А так непонятно же, что ему в голову придет.
- Всё это ерунда, - уверенно оборвал Байгали. - Старушачьи байки. Никто ничего не сдерет. Нет там никого. И хватит болтать.
И он посмотрел на меня.
- Ну чё, ты идешь?
- Да, - несмело отозвался я.
- Ну так иди. А мы тут подождем, - сказал Байгали и нехорошо улыбнулся.
Я вздохнул и почесал в затылке.
- А какие они? - спросил я напоследок пацанов.
- Кто?
- Ну, эти – призраки.
- А-а, - хмыкнул Байгали. - Они такие – белые. В простынях. То есть – в саванах. И без носов.
- И без глаз, - включился Кайрош. - Одни костяшки.
Отлично, подумал я, и медленно побрел к высокому забору. Он едва светлел в темноте. А за ним всё тонуло во мраке.
Пацаны остались у трассы и молча уставились мне вслед.
Неуверенной походкой я приблизился к бетонному ограждению и не спеша залез на него. Сел. Оглянулся. Пацаны всё так же стояли у трассы. Ждали. Я даже отсюда видел, как улыбается издевательски Байгали.
И тут у меня заурчало в животе. И сильно захотелось домой. И резко расхотелось быть героем. Промелькнула малодушная идея: бежать отсюда без оглядки. Но в таком случае – прощай, пацанская доблесть. Прощай, гордость. Прощай, честь. Тогда – куча разговоров до конца жизни. И смешки в спину. И всё такое прочее. Позорное.
Какого черта, подумал я в сердцах, сидя на холодном бетоне?! Какого черта я поспорил с этим идиотом Байгали? И как это он ловко втянул меня в этот бессмысленный спор? Ну и лез бы сам тогда на этот забор, и шарахался бы сам по ночному кладбищу хоть до утра! Я-то тут причем?
Но делать нечего. Надо идти. Иначе…
Хреново будет – иначе.
Я тяжело перевел дыхание и повернулся в сторону кладбища.
Там было темно. И из этой темноты смутно выступали очертания старых мазаров. Кое-где отливали металлом холодные прутья железных оградок.
Я набрал полные легкие воздуха, зажмурился и прыгнул вниз. Как в пропасть.
И притих.
Высокая трава щекотнула меня по лицу. Сильно пахло какими-то цветами. Я прислушался. Как вор в чужом доме.
Никого не было. Тихо. Лишь сверчок где-то верещал.
Я посидел так какое-то время на корточках и неспешно поднялся. Отряхнул штаны. Вроде ничего, подумал я про себя. Вроде всё как обычно. Как днем. Вон – могилка Алимжана-ата. А вон там лежит Кульжамал-апа. Так что – все свои.
И я хотел было уже сделать шаг в сторону…Только было собрался пройти меж глиняных стен, как вдруг…
Вдруг я совершенно отчетливо услышал вздох. Тяжелый глубокий вздох. Усталый. Как будто кто-то только что проснулся и потянулся затекшим телом.
Я замер. Можно сказать, окаменел. На шаге.
И еще я краем глаза заметил…
Не могу точно описать – кого я там видел.
В общем, кто-то большой и белый, справа от меня, в высокой густой траве. Я прямо-таки чувствовал его несуразный силуэт. И от ужаса, сковавшего меня, боялся повернуть голову. И взглянуть. Так и застыл.
А этот большой и белый тоже не двигался. Он лишь вздыхал. Через паузу.
Мильон мыслей пронеслось у меня в голове. Я вдруг вспомнил, что говорил Сарсен про аруахов. Про то, что стоит ему глянуть на тебя - и ты онемеешь. И окаменеешь.
Выходит, правда это. Выходит, это действительно так. Я окаменел. И онемел. И стоял так, как надгробный камень в ночи, и не мог пошевелиться.
А этот белый вздохнул еще раз. Но уже совсем рядом. Я даже почувствовал его сиплое дыхание.
Значит, он подобрался ко мне совсем близко, понял я и обмер.
У меня мгновенно пересохло во рту. Я перестал дышать. Мне казалось, что я вот-вот уже задохнусь от нехватки воздуха…
И тут этот белый вздохнул еще раз и прошел мимо меня, ломая кусты. И тогда я его увидел…
Этого белого.
Это была – корова!!!
Блин!
Большая белая корова.
На кладбище обычно не косят, поэтому трава здесь иногда вырастает в человеческий рост. Видимо, эта грёбаная скотина залезла еще днем сюда и осталась пастись.
У меня подогнулись ноги от слабости, и я медленно опустился на землю. Сел. Было такое ощущение, что из меня выпустили весь воздух. Я весь как-то обмяк, и мне стало совсем безразлично. Все эти полумесяцы на фоне черного неба, все эти побитые дождем стены и оградки. Вся эта мистика с ее страхами и темными разговорами.
Я посидел так чуток, приходя в себя. Вытер со лба холодный пот. Рубашка еще, оказывается, взмокла возле лопаток и теперь противно липла к спине.
Я поднялся и спокойной походкой направился к выходу. И еще я почувствовал какую-то усталость. Какую-то вселенскую пустоту. Мне стало скучно. Не осталось никакой таинственности. Было тихо. И это было – нормально. Потому что я был на кладбище. К тому же – ночью. А что тут еще может быть, кроме тишины и покоя?
Пацаны всё так же ждали меня у дороги. Как только я показался, они окружили меня.
- Ну что?
- Как там?
- Было чё?
- Видел кого-нибудь?
- Видел, - сухо ответил я.
Пацаны напряглись.
- Кого?
- Привидение?
- Мертвецов?
- Аруаха, - еще суше отозвался я.
Пацаны еще больше напряглись.
- Какого еще аруаха?
- Большого, - сказал я. - Белого.
Пацаны отпрянули. Замолчали.
- Врешь ты всё, - скривился Байгали.
- Не веришь? - усмехнулся я. - Ну иди. Посмотри на него. А мы тут подождем.
И произнес я это таким правдивым тоном, так честно и легко, что Байгали вдруг дрогнул. Он еще раз покосился на меня, обернулся в сторону кладбища и выдохнул:
- Да ну его,- сказал он изменившимся голосом. - Пошли домой.
И мы пошли.
Так я выиграл спор. Но до сих пор не помню – на что мы тогда спорили?
Иллюстрация: relax.wild-mistress.ru.
