В поисках достатка тысячи жителей Грузии переезжают в столицу
* За чертой бедности в центре Тбилиси
* Их приютил подземный переход
* История одной матери
* Борьба за жизнь сына
* Между властью и людьми - пропасть
* Маленькая надежда на счастье
Наш корреспондент Динара БЕКБОЛАЕВА поехала в Грузию, чтобы своими глазами увидеть, чем живет страна и ее граждане в преддверии парламентских выборов.
За чертой бедности в центре Тбилиси
Едкий запах отхожих мест моментально обволакивает тебя, как только спускаешься в подземный переход. Им мало кто пользуется по прямому назначению, тоннель давно превратился в пристанище для бездомных. Каждый занят своим делом: кто-то стирает и вешает белье на самодельную сушилку, кто-то просто слоняется по узкому темному переходу. Почти в центре Тбилиси люди утопают в самой настоящей нищете. Однако эта грузинская картина за чертой бедности скрыта от людских глаз. В подземный переход пешеходы заглядывают редко. Если вдруг и спустились сюда, то стараются скорее покинуть это место. Постояльцы подземелья предоставлены сами себе. Тут у них своя атмосфера. Атмосфера безнадеги и отчаяния.
Их приютил подземный переход
В основном, это внутренние мигранты. Люди, переехавшие в Тбилиси в поисках лучшей жизни. Однако под столичным солнцем им в буквальном смысле не нашлось места. Приютил их подземный переход.
Нати МУМЛАДЗЕ – 48 лет. Она подозрительно окидывает взглядом меня, чужестранку, желающую с ней побеседовать. Неуверенно она приглашает меня к себе в крохотную комнатку. Здесь, по сути, должен располагаться торговый бутик, но в этих помещениях сейчас живут люди, которым некуда идти. В месяц за свое пристанище Нати платит 50 лари (22 доллара).
Кстати, в первый же день пребывания в Тбилиси я убедилась, что грузины очень гостеприимны. Они считают своим долгом пригласить даже совершенно незнакомых им людей на чашку кофе.
В гостях у Нати замечаю, что она чем-то обеспокоена и виновато обводит взглядом полупустой обеденный стол, где кроме хлеба ничего съедобного нет. Тут к ней на помощь приходит сосед. Мужчина решает спасти ситуацию и предлагает мне кофе. Несмотря на мои возражения, жилистый грузин с татуировкой на предплечье спешит к себе готовить для гостьи напиток.
Когда ароматный кофе разлили по бокалам, хозяйка комнаты наконец-таки расслабилась.
- Что тебе рассказать? – спрашивает меня Нати.
В ее глазах читается другое: «Зачем рассказывать, неужели сама не видишь?».
История одной матери
- У вас есть семья? – пытаюсь наладить я диалог.
- У меня двое сыновей, - говорит она. – Старшему 30 лет, маленькому – 28. Они здесь в Тбилиси, сейчас работают дворниками в парке.
- А где они живут? – наивно спрашиваю я, и только потом понимаю всю абсурдность своего вопроса.
- Здесь мы все живем. Они вдвоем спят тут, - показывает Нати на одноместную кровать, на которой мы сидим. – А я сплю, где придется, напрашиваюсь кому-нибудь в комнату.
- Вы работаете?
- Работы практически нет. Если повезет, мою общественный туалет, тут недалеко, - показывает она пальцем вверх.
Яркая лампочка освещает лицо моей собеседницы. В первые минуты не могу понять, чего в ней, как в женщине, не хватает. Потом осенило: блеска глаз. Совершенно потухший взгляд не выражает ничего: никакого интереса, ни отчаяния, ни даже боли.
Борьба за жизнь сына
Пять лет назад у старшего сына Нати начались эпилептические припадки. Врачи выяснили, что это последствия детской травмы. Женщина рассказывает, что в 12 лет мальчик упал в речку и ударился головой, а на месте удара образовалась небольшая впадина. Но ребенок быстро поправился, и родители обращаться к врачу не стали. Спустя много лет Нати поняла, что совершила ошибку.
- Раз в месяц он падает как мертвый. Тут вот лежит, мы его не можем привести в чувство. Я его возила по врачам и в Кутаиси, и в другие крупные города, но центр эпилепсии есть, оказывается, в Тбилиси, и мы остались здесь. В месяц на лекарства уходит 500-600 лари. Сыновья зарабатывают по 250 лари в месяц. А у меня непостоянная работа, в основном, сижу здесь. Если позовут убраться, иду и получаю в день 20 лари, - рассказывает Нати.
Ежедневная еда семьи – сухой паек из хлеба и овощей. Горячее покупают, если удастся выкроить копейки из месячного дохода, предназначенного, в основном, на медикаменты. Нати и сыновьям надо выживать. А чтобы выжить, надо есть.
Муж женщины отказался ехать в столицу и остался продавать апельсины в поселке. О том, помогает ли супруг детям, Нати благородно молчит.
Между властью и людьми - пропасть
Ее не интересует то, что происходит в стране, она не собирается участвовать в дискуссиях на тему политики накануне парламентских выборов и, тем более, идти голосовать. Она даже не знает, кто сейчас у власти. И власть благополучно забыла о ней.
Перед Нати важная цель - не дать сыну умереть и благополучно пристроить обоих. Ради этого женщина готова на все. В поисках заработка она давно переступила через свою гордость. Она в первую очередь мать, и об этом Нати помнит всегда.
В верхнем углу комнаты висят несколько изображений Святого Николая Чудотворца. Это ее уголок надежды в худшие минуты жизни.
Тут мой коллега, все это время слушавший историю жизни, которую поведала нам Нати Мумладзе, не выдерживает, срывается с места и оставляет нас с ней наедине. Через несколько минут он с улыбкой появляется в дверях с двумя огромными пакетами продуктов.
Я впервые увидела, как Нати плачет.
Маленькая надежда на счастье
Остальная часть нашей беседы прошла в утешениях и философских разговорах. Женщина рассказала, что лечение сына в последнее время дает положительные результаты. Парня все реже мучают припадки.
Как будто почувствовав настроение хозяйки, полосатый питомец Нати со странной для нашего уха кличкой Кикишки прыгает к на кровать и размещается поближе к ней. Котенок сам выбрал себе хозяйку. Однажды зашел в комнату к Нати и больше от нее не уходил.
- Кикишки означает веселый, - объясняет Нати и нежно треплет любимца за ушко. - Он ест все, что даю: огурцы, овощи. Мясо мы сами не едим, но он все равно не уходит, живет тут, ждет меня с работы.
Поднять настроение Нати пытаются и соседи. Когда мы уходили, мужчина, что готовил нам кофе, решил рассказать ей анекдот.
Уже поднимаясь по лестнице наружу, я услышала ее веселый смех.
