Кто защитит красивого мальчика с оленьими глазами?
Каждый день моя соседка избивает своего девятилетнего ребенка.
Она живет с ним в убогой однокомнатной квартире, где ремонт был лишь однажды, когда строители, сдавая многоэтажку, налепили дешевый противного цвета кафель в ванной комнате лишь на полстены. Полстены - для экономии и скорейшего выполнения договорных обязательств перед дольщиками, своими митингами выторговавшими, чтобы их квартиры достроили за счет государства. Ведь в договоре было написано: «Чистовая отделка».
Больше половины однокомнатных квартир в этом доме сдают в аренду, и в них живут несчастные люди, примерно такие, как моя соседка и ее сын — красивый мальчик с оленьими глазами.
Женщина работает без выходных, с утра до позднего вечера, чтобы оплачивать аренду, кредиты… и избивает своего сына по ночам — делает с ним уроки. Хочет, чтобы он все быстро понимал и знал, как ей тяжело.
- Да что же ты такой бестолковый-то?! Ты что, не понимаешь, как я устаю? - доносится ее истошный крик.
- Понимаю, - всхлипывая, отвечает ребенок.
- Раз понимаешь, почему не выполняешь?!
Через комнату летит что-то тяжелое. Что может понимать ребенок, когда время уже за полночь, я не знаю.
Наверное, что ему нужно сделать так, чтобы мама больше не злилась на него, ведь кроме нее у мальчика нет никого на всем белом свете.
В прошлом году он сидел дома один, играл с чем-то воспламеняющимся. Сгорела такая же убогая однокомнатная квартира с тонким, ссохшимся китайским линолеумом и покривившимися пластиковыми окнами, которую они арендовали.
- Да лучше бы ты тогда умер там! - орет мать в очередном приступе гнева.
Ущерб хозяйке этой сожженной квартиры она возместила, взяв кредит в банке.
…Каждый день после работы женщина избивает ребенка. Избивает потому, что с годами в мальчике все больше сходства с отцом. Тот ушел из дома несколько лет назад, не выплачивает алименты, выбросив из своей жизни собственного сына, как пакет с чем-то ненужным.
- Такой он бестолковый. Я боюсь, что он и эту квартиру сожжет, - говорит несчастная мать во время нашей с ней ночной беседы.
- Почему вы так думаете?
- Потому что он уже сжег одну, и ему все время хочется что-то такое сделать, - отвечает женщина, обнимая себя худыми руками.
Ее бледное, когда-то красивое лицо покрыто преждевременными морщинами.
- А вообще, он не дурак. В школе нет проблем у него. Он математику за пятый класс решает, мама же математик, - говорит мне соседка, и я не верю своим ушам.
Она педагог с высшим образованием, работает репетитором в одном из образовательных центров — учит других детей решать задачи, такие же, что задают ее сыну третьекласснику. По второму образованию моя соседка - врач.
Но вечером, после работы, она избивает своего ребенка.
Избивает, потому что не сдержала данное мне обещание - больше не мучить мальчика. Избивает, потому что не открывает мне дверь, а другие соседи предпочитают не вмешиваться.
Избивает, потому что каждый день дорожают продукты, и работать приходится еще больше. Избивает, потому что в нашей стране нет социальных служб, работающих с семьями, как в иностранных фильмах.
Избивает, потому что с 2000 года правительство выделяет образовательные гранты на подготовку социальных педагогов и социальных работников, а выпускники так и не могут трудоустроиться. Если и находится свободная штатная единица, то зарплата такая, что не хватит даже на покупку приличных сапог.
Избивает, потому что хотела отправить ребенка в интернат, но в Астане не нашла подходящего.
Ей предлагают интернаты для детей с особенностями развития. Но ее мальчик не особенный, и кажется, уже и в этом мать находит повод для наказания.После очередной бессонной ночи из-за «воспитательных мер» моей соседки я звоню в Управление образования. Рассказываю о случившемся сотруднику отдела по защите прав несовершеннолетних.
- Хорошо. Вы обратитесь к участковому. Мы со своей стороны примем к сведению, передадим информацию в школу. Но вы еще позвоните участковому, - монотонно инструктирует меня мужчина. Он и не утруждает себя дополнительными вопросами: кто я, какой у меня номер телефона, знаю ли, в каком классе учится мальчик…
Чиновник не спросил даже моего имени и почему-то отказался называть свое.
Звоню участковому инспектору. Полицейский обещает посетить дом несчастной женщины, провести с ней профилактическую беседу.
Это все, что он может сделать сейчас.
Мальчику придется еще раз пережить побои, а я должна еще раз сообщить об этом участковому, чтобы он передал информацию школьному инспектору. И только тогда призовут равнодушного чиновника из телефонной трубки, создадут какую-то комиссию и, если чиновники сочтут нужным, то, возможно, направят к моей соседке специалиста из Центра медико-социальной реабилитации.
Такова процедура.
И все равно, что ребенок терпит насилие каждый день — физическое и психологическое. Это очень удобно, когда ответственность за защиту прав ребенка так размыта, что даже не совсем понятно, кто к кому обязан первым обратиться — чиновник из телефонной трубки к участковому или участковый - к чиновнику? Да и обязан ли?
Спросить не с кого.
После полуночи я снова просыпаюсь от воплей за стеной. Моя соседка снова избивает своего ребенка. Избивает, потому что участковый инспектор не провел свою профилактическую беседу с женщиной.
- Да что ты, бестолковый?! Я же не гуляю, не бухаю, все для тебя делаю! Одет-обут — все есть! - надрываясь, голосит соседка. - Найди страницу. Пиши упражнение!
Шлепки. Удары по мебели. Мальчик уже не плачет во весь голос. Он стонет, лишь изредка не сдерживается, раскрывая рот.
У меня трясутся руки. Я пью успокоительное. Звоню в полицейский участок. Телефон не отвечает. Мобильный телефон участкового - тоже. Пишу ему SMS. Нет ответа.
Выхожу на лестничную площадку. Стало тихо. Прижимаюсь ухом к металлической двери. Мальчик больше не плачет. Наверное, легли спать. Возвращаюсь в свою квартиру. Мое успокоительное начинает действовать. Едва заснув, снова просыпаюсь от криков. Опять шлепки. Голос мальчика пронзает тело. Звоню на 102. Оператор принимает вызов. Соседка орет так, что просыпается мой ребенок.
- Мама, она что, опять?
- Нет. Тебе показалось. Все в порядке. Спи.
Прижимаю к себе своего сонного мальчика. Не хочу, чтобы он слышал, как избивают его друга. Жду полицию. Через 30 минут снова звоню на 102. Оператор просит подождать. В трубке звучит какая-то отвратительная музыка.
- Скоро приедут, - сообщает мне вдруг женский голос, и сразу же отбой, чтобы больше не слышать меня.
Еще через 15 минут на мобильный звонит какой-то полицейский. Просит открыть дверь подъезда. Через несколько минут слышу, как открылся и закрылся лифт. Наверное, профилактическая беседа состоялась. Шум лифта. Ребенок остался с тиранящей его матерью. Женщина отчитывает мальчика. На часах 2:30 .
Полицейские выполнили свою функцию — «проведена беседа в целях дальнейшего недопущения нарушения общественного порядка», - наверное, напишут они в своих отчетах. Но моя соседка все равно избивает своего ребенка.
Избивает, потому что закон позволяет ей шуметь в дневное время - адское выполнение домашних заданий она перенесла на 7 утра.
Избивает, потому что найти в интернете телефоны реально работающих кризисных центров невозможно, а те, что есть, не отвечают.
Избивает, потому что участковый инспектор обманул меня, сказав, что передал всю информацию школьному инспектору. Я проверяла.
Моя соседка избивает своего ребенка.
Избивает, потому что чиновник из телефонной трубки больше ничего не услышит о том, что происходит в убогой однокомнатной квартире, в которой ремонт был лишь однажды, когда строители, сдавая многоэтажку, налепили дешевый противного цвета кафель в ванной комнате лишь на полстены…
… Однажды дочки моей приятельницы из Астаны, эмигрировавшей в Финляндию, подрались друг с другом, когда оставались дома одни. Младшая девочка сразу же достала визитку социальной службы, которая есть у каждого школьника, и позвонила по указанному номеру. Через несколько минут социальный работник уже был у них дома. Девочку забрали в приют. Началось целое расследование.
Со всеми членами семьи стали работать психологи. Родителям ребенка пришлось сдавать тесты на употребление наркотиков, алкоголя и склонность к депрессии. Команда специалистов сверила результаты и пришла к выводу, что в целом, обстановка в семье благополучная, и родители никогда не били детей.
Но агрессивное поведение девочек они объяснить не смогли. Вероятно, не знали, что в казахстанском обществе насилие — это норма. История закончилась тем, что социальная служба рекомендовала поселить девочек в разных комнатах. Только убедившись в том, что супруги отдали ребенку свою спальню, а сами ночуют в гостиной, перестали посещать их дом.
P.S. Мне все-таки удалось связаться с руководителем НПО «Центр временного проживания «Комек»» Анной РЫЛЬ. Я очень надеюсь, что специалисты центра помогут несчастной женщине справиться с трудной жизненной ситуацией и вернуть материнскую любовь красивому мальчику с оленьими глазами.
