Почему энергетика стала главной проблемой Казахстана
С приближением отопительного сезона снова возникает тема электроэнергетики. В отличие от других инфраструктурных сфер, долгое время она оставалась в тени общественного внимания – до тех пор, пока сама не заявила о себе серией громких аварий в 2022–2023 годах. Эти сбои ударили даже по «святая святых» казахстанской экономики – нефтедобыче. Именно тогда стало очевидно, что игнорировать проблемы больше нельзя, и власти были вынуждены обратить пристальное внимание на энергетику.
О перспективах отрасли и вызовах, с которыми предстоит столкнуться Казахстану, Ratel.kz беседует с известным экспертом в сфере энергетики Петром Своиком.
Почему проблемы больше нельзя игнорировать
– Петр Владимирович, изначально я собирался начать разговор с тарифов на электроэнергию. Но буквально на днях у меня дома снова днем отключили свет, и тема сама подсказала начало беседы. Когда в Алматы участились «порайонные» отключения, в соцсетях появилась теория, что это не случайность, а своего рода «пиар-акция», призванная напугать людей: мол, с энергетикой все плохо, поэтому нужно строить АЭС. Я же высказывал мнение, что это не конспирология, а гораздо более тревожный симптом: износ распределительных сетей достиг критического уровня — даже в таком крупном и развитом городе, как Алматы. Позже эту версию подтвердили и официальные источники. Как вы это прокомментируете?
– Отвечая на тезисе о крайней степени износа, ставлю «галочку», так и есть. Советская система дошла до предельного износа и до дефицита мощностей, и возникает вопрос, которого 30 лет не было. Но это не все. Кроме высокой степени износа мы имеем еще и нарастающий дефицит даже этих, изношенных, мощностей. И не только сетевых, но и генерирующих.
Алматы исторически жила с некоторым дефицитом своей собственной генерации. Ее дополняли поставками электроэнергии с севера, и с юга тоже могли добавлять. Сейчас эти линии электропередач на пределе пропускной способности, они уже перегружены. Но локальные энергопроблемы, даже если речь идет об очень важном регионе, необходимо рассматривать в общем контексте. И здесь мы видим, что в отдельные дни в прошлом году мы закупали в России больше двух с половиной тысяч мегаватт, а это – внимание! – больше, чем, вся первая очередь будущей атомной станции. То есть, если в 2035 году заработает ее первый блок, то он только покроет нынешний дефицит. А дефицит будет постоянно нарастать: население растет, энергоприборов в домохозяйствах все больше…
– Давайте с энергетических «небес» – разговоров об АЭС – спустимся на «землю», к распределительным сетям, из-за которых у людей отключаются дома холодильники и компьютеры. Объясните, пожалуйста, читателю, далекому от энергетики: что это за сети, какое место они занимают в инфраструктурной «иерархии» и как отражаются в тарифах?
– Электроэнергетика в целом, это, генерация электроэнергии и доставка ее потребителям по сети. Половина тарифа, который мы платим, это за генерацию, другая половина – за доставку. Самая важная часть доставки, это высоковольтные линии, на сотни, иногда на тысячи километров, под очень высоким напряжением. И там тариф относительно небольшой. Дальше идет региональная сетевая компания – РЭК. И, наконец, есть распределительные сети, в которых «мы живем». Они напряжением от 10 кВ по городу Алматы. Дальше стоят так называемые «тп-шки» – трансформаторные подстанции с 10 на 0,3–0,4 кВ, это всем известные с детства одноэтажные сооружения во дворах, с железными дверьми. Так были традиционно выстроены городские электрические сети,
Естественно, вся система управлялась централизовано и, как сейчас можно видеть, делалось это достаточно эффективно, ведь так часто, как сейчас, люди без света не сидели…
Сотни владельцев и отсутствие централизации
– Да, при моем критическом отношении к советской системе в целом, подтвержу – такого не было.
– Но, к сожалению, в рыночные времена государство поддалось искушению «спихнуть» все это со своей ответственности. Родилась идея, что эти, самые близкие к потребителю, сети, можно и нужно приватизировать. Алматы быстро рос во все стороны, застройка расширилась, и появлялось много частников, которые ставили в новом районе свою «тп-шку», а на нее иногда навешивали еще две три других, а то и десяток, и у каждой свой хозяин. В первую очередь это касается районов малоэтажной застройки. Так частник становился промежуточным участником системы распределительных сетей. Контроля, централизации этого не велось, и всей этой схемы сейчас никто точно не представляет, она как-то существует сама по себе. А параллельно шел износ и старение старых сетей.
К чему это привело? Использую всем понятный образ – систему кровообращения в наших организмах. В ней есть сердце, крупные сосуды, артерии, и все это важно. Но вот кровь к каждой клеточке наших органов подводится через систему мелких капилляров. Непосредственно жизнь обеспечивают они. Это и есть аналог конечных сетей в энергосистеме городов. И то, что алматинские сети, а, может, и не только алматинские, фактически передали под контроль частников, привело к тому, что большая часть «капилляров» стала строиться и функционировать не по нормативам, не по правилам, а как попало.
Многочисленные отключения по городу – результат этого и износа сетей, а эти явления связаны. Они приходят не со стороны высоковольтных сетей, и даже не потому, что не хватает генерации (хотя про эту проблему нельзя забывать!), а потому, что где-то в районе хлопнулась какая-то местная гроздь «тп-шек», а в «Алматы Жарык» ничего сделать не могут: у них даже нет способа быстро определить, что же конкретно случилось и где это вообще произошло. Потому что эта сфера распределения уже, как бы, «не город», то есть, не в их прямой юрисдикции и не под их контролем.
А если даже и быстро узнали, что и где произошло, то автоматики, быстрого отключения, быстрого ремонта – нету. Это все приходится делать, что называется, как получится. Все это очень плохо.
Я здесь сошлюсь на более чем компетентного в этих вопросах человека, Леонида Ивановича Журавлева, который был директором городских электрических распределительных сетей в 1985–2005 годах. Недавно на одном профессиональном мероприятии он приводил такие факты: в 1990–2000 годах не менее 90 % сетей 6–10 кВ принадлежало АО «АЖК», а в 2022 у него осталось лишь 49 % питающих кабельных линий 6–10 кВ и 63 % распределительных кабельных линий 6–10 кВ. При этом – вот, обратите особое внимание на этот факт! – общее количество владельцев сетей стало более 300. Можно ли сколько ни будь эффективно контролировать и управлять таким количеством мелких «энерго-хозяев»? При том, что более 60 % линий и трансформаторных подстанций отработали технический срок эксплуатации.
Дальше я процитирую Леонида Ивановича: «На такое явно ненормальное положение обратили внимание и в Правительстве Республики Казахстан. В 2017 году было принято решение об укрупнении энергопередающих организаций. Выполнение решения продвигается медленно, возникают проблемы в основном с изменением собственников. Решение в настоящее время дорабатывается, но большую тревогу вызывает то, что это решение не касается большого числа собственников электроустановок 6–10 кВ, которые фактически являются энергопередающими, но юридически такого статуса не имеют. Это владельцы одной или нескольких трансформаторных подстанций 6–10/0,4 кВ и небольших участков линий электропередачи».
То есть, в рамках принимаемых сегодня мер эту проблему, видимо, придется решать очень долго. А это никак не способствует ускоренной модернизации наших, очень изношенных, сетей. Так что – привыкайте сидеть без света. К сожалению.
На что жаловаться бесполезно
– Мои соседи после очередного отключения света задались мыслью подать в суд за это дело.
– Эту тему можно раскрывать очень долго. Суд судит по документам, в данном случае это так называемый публичный договор, который вы не подписывали и который изначально составлен не в пользу абонента. Поэтому если даже суд примет к рассмотрению ваш иск, шансов отсудить штрафные санкции у электросетей у вас нет.
– Перейдем к главному — тарифам и модернизации нашей изношенной энергосистемы. Недавно управляющий директор НУХ «Байтерек» Алия Мурзагалиева заявила, что фонд привлекает пятилетние и десятилетние займы, «чтобы базу фондирования можно было менять», и что «определенные тарифы будут в разумных пределах расти». Насколько надежна такая финансовая основа для модернизации?
– «В разумных пределах» – это замечательная формулировка. Раньше говорилось, что они будут расти в пределах инфляции, и это действительно было многолетней практикой. Тарифный регулятор, независимо от того, на сколько им предоставляли заявку генерирующие компании и на сколько просили поднять тарифы, повышал его в пределах общего роста цен на рынке. То есть, только компенсировал рыночные затраты субъектов естественных монополий. Два новых проекта – Национальный инфраструктурный план и Национальный проект по модернизации энергетики и ЖКХ – открывают практику нового подхода, который называется «тариф в обмен на инвестиции». То есть, тарифы будут повышаться сверх расходов на эксплуатацию и инфляционного ежегодного повышения. Расти они теперь будут еще и из расчета возврата этих инвестиций.
– Что в наших условиях может быть источником инвестиций в такую долгую по отдаче сферу, как генерация электроэнергии?
– Здесь есть два варианта. Первый: тариф заранее повышается на некую величину, с тем чтобы собирать с потребителей деньги и вкладывать их в проекты. Получается опережающее, авансовое повышение тарифов. Правительство на это идет очень осторожно, действительно, в разумных пределах. Во-первых, нельзя слишком быстро повышать чтобы не возбуждать потребителей. И население, и бизнес. А, во-вторых, у потребителей просто нет этих денег, и много не соберешь. Поэтому основной упор делается на второй вариант, о чем и идет речь в этой новости. То есть, берется некий заём, который будут отдавать длительный срок. Берут его сегодня, у него льготный период, скажем, пять лет, а потом по частям возвращают тело займа плюс набегающие проценты.
Займы на 10–25 лет: кто отдаст и за чей счет?
– Вполне обычная, распространенная практика.
– Да. И в определенных ситуациях очень удобная. В чем ее плюс? Сейчас повышать тарифы не надо, а когда придет пора, уже люди, принимавшие решения о займах и их условиях, будут давно на других постах, в других сферах. Разбираться с последствиями роста тарифов придется другим людям.
Минус варианта – деньги приходится брать на финансовом рынке, где они изначально очень дорогие. Для реального производства даже непосильно дорогие. К тому же, на нашем, внутреннем рынке, долгосрочных инструментов нет, самые долгие – десять лет, а для модернизации электроэнергетики — это не срок. Есть внешние источники, немало банков будут с удовольствием давать такие займы, например банки развития. Там долгие займы, в валюте, хорошие условия. Но есть один минус: возвращать их придется тоже в валюте, собирая сначала тенге с потребителей и конвертируя эти сборы. А тенге у нас, как известно, на месте не стоит, а медленно плывет, и всем известно, в какую сторону.
– Периодически тенге укрепляется, и даже ощутимо. Раз – и прыгнул вверх.
– Бывает. Но если смотреть тенденции в долгую, то он ослабевает. Через периодические скачки вверх. Единственный период, когда тенге укреплялся достаточно длительное время, это с 2003 года, когда пошел длительный период роста цен на нефть, и вплоть до кризиса 2008 года, за это время тенге с примерно 150 укрепился до 130. Но повторение такой истории ждать не приходится. Тенге имманентно имеет свойство дешеветь, и, соответственно, тот кредит на модернизацию электроэнергетики, что даст банк, через двадцать пять лет может, даже не считая процентов, оказаться в два, а то и в три раза, дороже. И каким будет тариф?
Сейчас тарифы уже растут немного выше инфляции, но не слишком, потому что трудно будет что–то собрать с потребителей, задрав тарифы. А в основном сейчас идут активные заимствования. На внутреннем рынке это, например, деньги Пенсионного фонда, а они дороги, от 16%, нельзя же пенсионеров лишить накоплений, и поэтому их мало. Основной объем заимствований пойдет из-за рубежа. С теми последствиями через десять-двадцать-двадцать пять лет, что я сказал.
– Председатель Комитета по регулированию естественных монополий МНЭ Тимур Косымбаев недавно завил: «Проведём ремонтные работы на всех сетях, снизим износ. Улучшится качество услуг и бесперебойность. Количество аварий снизится». Вы как расцениваете такую возможность?
– Если этот национальный проект будет реализован, а он, лучше или хуже, но будет, то надежность системы, конечно, повысится. Не на сто процентов, но повысится. Это некоторое приукрашивание нашего «светлого энергетического будущего», но улучшения будут. Вопрос цены этого.
– Вот, тоже господин Косымбаев предположил, что на модернизацию электросетей в сельской местности будут использовать бюджетные средства.
– Такую идею можно только одобрить. По-моему, принцип финансирования энергетики «тариф в обмен на инвестиции» это национальное самоубийство, хотя и медленное, но неизбежное. Инвестиции в инфраструктуру должны идти нетарифным образом. А каким? Бюджетным, если бюджет это позволяет. Если в нем есть средства хотя бы на села, это хорошо. А вообще–то должны быть целевые кредиты, и даже не коммерческих, а Национального банка, с частичной возвратностью.
– Давайте попробуем заняться футурологией: можете предположить, какими будут тарифы на электроэнергию года через три, пять, десять?
– Вот, смотрите. Если ориентироваться на деньги, заложенные в Национальный инфраструктурный план до 2029 года и в Национальный проект модернизации электроэнергетического и коммунального секторов, то и туда, и туда нужно ежегодно вкладывать столько же денег, сколько сейчас собирается по тарифам. То есть, на обновление нужен еще один тариф, а на развитие – еще один, итого три. Заметьте, это все не бюджетные вложения, а частный инвестиции, то есть с возвратом. Мало того, возвращать придется с доходным процентом.
А сколько всего набежит можно прикинуть хотя бы по обещанным г-жой Мурзагалиевой «разумным пределам».
Вообразим себе самый-самый льготный 10–летний заем, под, допустим, всего 5 процентов. И то к самому телу возвращаемого долга еще набежит, где-то под 30 процентов.
Повторю: сама попытка брать деньги на инфраструктуру за рубежом в лучшем случае приведет просто к тому, что уже где-нибудь на четверти–трети всех необходимых сумм все обновление энергетики попросту захлебнется в тарифном росте. А в худшем – нам удастся действительно вложить хорошие суммы в энергетику, но они лягут на такой государственный долг, который все равно придется отдавать нам, потребителям.
Здесь главное искушение и главная ловушка как раз в «льготности»: можно брать, не повышая тарифы, а когда придет время отдавать … байку про Насреддина, шаха и ишака все помнят.
Фото: Ratel.kz
