Занимательная история Казахстана от Андрея Михайлова
Большинство периодических источников массовой информации в основном активизируется в дни катастроф. Но коль только высчитываются окончательные потери и прекращаются афтершоки, разрушенные места автоматически исчезают из информационного пространства. Потери, жертвы, страдания, перспективы. Всё это привлекает внимание, покуда горячо. Но как только превращается в новостную рутину – живо перестаёт интересовать "читающую публику".
Чем жил Верный после страшного потрясения в ночь на 22 декабря 1910 года? Как город зализывал раны? Каково было отношение горожан к новой жизни на старом месте? Эти "частные вопросы" уже мало заботили СМИ своего времени. Но для нас, обретающихся в дважды разрушенном городе, они важны и злободневны доселе. Покопавшись в анналах, я отыскал-таки любопытный источник, способный удовлетворить непраздное любопытство.
Полковник Пётр Николаевич КРАСНОВ прибыл в Семиречье летом 1911 года. И взял на себя командование 1-м Сибирским казачьим Ермака Тимофеева полком, расквартированным в городе Джаркенте. Будущий лидер "белого движения" и воинствующий эмигрант, ликвидированный советским правительством в 1947 году, прослужил в крае два года.
Но для нас особо ценно то, что Краснов считался ещё и плодовитым писателем, публицистом и журналистом, обладавшим недурным стилем и проявлявшим интерес ко всему окружавшему. Благодаря его очеркам, публиковавшимся в "Русском инвалиде", мы можем частично ответить на поставленные выше вопросы.
Не Мессина
О землетрясении в Верном Краснов услыхал ещё в России, узнав об этом, как и все прочие, из газет и журналов (других видов в те благостные для СМИ времена ещё не было). Сохранилось его любопытное свидетельство о реакции общества на катастрофу в Верном.
"Помню, когда в прошлом году пришли в "Россию" первые известия о землетрясении в Верном, к нему отнеслись как-то холодно. Верный не Мессина. Из Мессины к нам идут апельсины, в Верном растут, правда, яблоки, но они к нам не идут; притом в Мессине погибли итальянцы и прехорошенькие итальянки, тут киргизы, казаки и переселенцы - стоит об этом думать!
…Просматривая описания Верненского землетрясения в декабре 1910 года и январе 1911 года, видишь отрывочные заметки, ничего цельного, а потому, быть может, на "Россию" оно и не произвело такого впечатления, как землетрясение в Мессине. Там сразу рушились многоэтажные дома, там почва уходила из-под ног, и в одном месте на маленьком пространстве земли гибли тысячи людей и разрушалась многовековая культура. Здесь постепенно расшатывались и падали маленькие жалкие домики, смазанные из глины, - "ласточкины гнезда", и гибла только грязная киргизская беднота, застигнутая врасплох под своими толстыми земляными крышами.
Девять месяцев прошло с того дня
А вот каким предстал разрушенный Верный перед глазами самого Петра Краснова, который прибыл сюда летом 1911-го. Читающая публика России в это время уже перестала вспоминать о катастрофе, случившейся на дальней окраине Империи, переключив своё внимание на другие казусы и происшествия.
"Когда проезжаешь Верный днем и видишь широкую улицу, упирающуюся в высокий снеговой хребет, серебряные вершины которого, искрясь перламутром, тонут в прозрачной синеве бездонного неба; когда по сторонам задумчиво шумят желтеющие тополя, раскидистые карагачи городского сада и тихо журчат вдоль них прозрачные арыки, невольно говоришь – это город, пострадавший от землетрясения? Полно, точно ли? Какой громадный розовато-голубой, приветливый и яркий стоит собор! Как же не рухнула эта кирпичная громада? А прочные "ряды" торговых лавок? А местный "Мюр и Мерилиз" - магазин ШАХВОРОСТОВА с его каменными стенами? Дом военного губернатора? А приют, а эти громадные стройные тополя и карагачи? Какое же это землетрясение?
Но вот большой дом с пробитою брешью в стене обратил ваше внимание: окна разбились, оконные переплеты поломаны; за осыпавшеюся штукатуркой видны осыпавшиеся кирпичи... там дальше раздался и осыпался земляной забор; здесь балки подпирают стену дома, выпятившуюся наружу; там полдома стоит с облупившеюся штукатуркой. Что-то было, и это что-то, очевидно, было ужасно.
Девять месяцев прошло с того дня, и Верный живет, прислушиваясь к земле, к тому, что делается под землею, и говорит, и думает о землетрясении. Если бы не долг для одних, не широко начатая торговая операция для других, не денежная невозможность для третьих, а главное - не спокойствие и уверенность его правителя генерала ФОЛЬБАУМА, не дающего и думать о землетрясении, не широкая помощь и сочувствие Государыни Императрицы, а с Нею той далекой и милой родной "России" - он разбежался бы..".
Ну, насчёт "разбежался бы" - оставлю на совести автора. Как и "каменные стены" зданий и "кирпичную громаду" собора. Краснов купился на характерную особенность нашей городской архитектуры, которая пыталась обманывать зрителя мастерской имитацией декора деревянных зданий "под камень".
Детям нужна была елка
Сам Пётр Николаевич, напомню, прибыл в край через полгода с лишком после катастрофы, но его сведения – "из первых рук", потому как свидетели окружали его повсеместно и тема случившегося возникала при всяком удобном (и неудобном) случае.
Вот ещё один любопытный фрагмент, заслуживающий внимания - повествование о том, как жил поверженный Верный в первые дни после подземного удара, пришедшегося на новогоднее время 1911-го.
" …В большом кабинете губернаторского дома с трещинами на стенах заседал комитет...
С Балхаша прислали юрты. Стали раздавать их населению, селились под кошмами. А земля гудела и тряслась.
Там и там образовались широкие и глубокие трещины, и новый страх охватил людей. Страх провалиться под землю. Стали находить, что там, где есть пол, то есть в домах, все-таки лучше. И опять спали в домах и видели домашние предметы, которые шатались, и в комнатах каменного дома трясло, как на пароходе. Люди шли в громадный кирпичный собор и молились Господу Богу, исповедовались и приобщались, и неверующие становились верующими...
Но жизнь шла и предъявляла свои требования, и нужны были бумаги и донесения, работал телеграф, работали банки. Детям нужна была елка, взрослым обычные новогодние визиты и поздравления. И в большом зале собрания собрались для поздравлений, в парадной форме, в эполетах, во фраках...
А земля гудела. И тряхнула в самый разгар поздравлений. Одни побледнели, другие сделали вид, что они ничего, третьи кинулись было к дверям...
- Ничего, господа, это пройдет, - сказал губернатор.
Унтер-офицер стрелкового музыкантского хора подал знак, музыканты заиграли - и все успокоились.
Потом делали визиты, разговаривали, конечно, только о землетрясении, как и поныне доминирующий вопрос о землетрясении.
Но, наконец, немного привыкли. Только дети боялись спать в тех комнатах, где их впервые захватило землетрясение, и спали по другим, таким же опасным комнатам".
Иллюстрации: журнал "Нива" за 1911 год.
Андрей Михайлов - писатель, автор серии книг "Как мы жили в СССР".
ПОДЕЛИТЬСЯ СВОИМ МНЕНИЕМ И ОБСУДИТЬ СТАТЬЮ ВЫ МОЖЕТЕ НА НАШЕМ КАНАЛЕ В TELEGRAM!
