Почему хранительнице истории Павлодара пришлось убирать со своей странички пост о расстрельном рве на старом павлодарском кладбище
Иллюстративное фото: s.poembook.ru.
Абсолютно все посты на страничке в соцсетях выпускницы ВГИК, блестящего киноведа и известного в Павлодаре телережиссера Людмилы БАЮШЕВОЙ (на снимке) всегда вызывают бурю эмоций.
К примеру, перелопатив тонны дневниковых записей в архивах и интернете и сопоставив факты, Людмила Федоровна рассказала – почему живший после депортации в пригороде Павлодара сводный брат Анны ГЕРМАН Рудольф побоялся знакомиться со знаменитой сестрой, которая, узнав о его существовании, очень обрадовалась.
На снимке: На гастролях в Целинограде Анна Герман познакомилась с родным дядей по отцу.
Поведала, как сложенный из прочного каленого кирпича фамильный купеческий склеп превратился в кинобудку летнего кинотеатра горсада (строение до сих пор цело), а здание КПЗ времен НКВД, откуда уводили на расстрел – в клуб моржей.
Одним словом, Баюшева постоянно знакомит земляков с тайнами и легендами городских улиц, парков, домов, бомбоубежищ и даже картин, которые немедленно растаскивают многочисленные паблики.
"Эту жуткую историю доводилось слышать в разное время и от разных людей. Это городская легенда о бывшем НКВДшнике, который, по слухам, в годы репрессий принимал участие в расстреле людей. Павлодарцы между собой шепотом называли его "палачом". Ходил он в униформе сотрудника НКВД и высоких сапогах. Спустя годы, его частенько стали видеть на левом берегу Иртыша, где он подолгу бродил между деревьями, словно что-то искал и не мог найти. Кружил и кружил на одном месте... Говорят, то ли совесть замучила, то ли сошёл с ума, осознав содеянное.
В Павлодаре было несколько мест расстрела репрессированных, где даже в 70-е годы во время строительных работ находили черепа с пулевыми отверстиями в затылке. Одно из них - на сопках левого берега Иртыша, напротив речного вокзала. Там постоянно и бродил раскаявшийся грешник.
Однажды он пропал. Искали его несколько дней. Тело так и не нашли, а вот кожаные сапоги нашлись. По ним и установили личность пропавшего - такие сапоги были только у сотрудников НКВД. Предположили, что его загрызли волки..."
- Эту историю мне наши архивисты БОЛТИНА и ШЕВЕЛЕВА рассказывали, - говорит Людмила Баюшева. - Я спросила – ее можно считать подлинным фактом? Они ответили – можно, потому что имеются многочисленные документально оформленные рассказы очевидцев за подписью. Архивисты и меня научили: если вам кто-то что-то рассказывает, пусть изложит на бумаге, поставит подпись, тогда при сдаче в архив это уже будет являться историческим документом "по воспоминаниям такого-то". Да я и сама в 80-е годы, когда на телевидении работала, слышала про эти сапоги от старожилов, которым тогда было под 80 лет.
Как поясняет Людмила Федоровна, по закону в расстрельных списках ни в России, ни в Казахстане место расстрела не раскрывалось. Указывались фамилия, время расстрела до минуты, и, в лучшем случае, город. Поэтому, к примеру, нет документов, в которых бы говорилось о расстрельном рве на Пахомовском кладбище.
- Я писала про него пост, но потом его удалила - там такую бучу подняли в комментариях! - рассказывает краевед .- Люди не верят в это. Двое написали – чего вы сочиняете, такого не было. Я смотрю, у моих оппонентов возраст 25 и 28 лет, поняла, что бесполезно спорить. Ладно молодые люди, но даже один школьный учитель истории постарше написал – предъявите документ, что вы ярлык навесили, что это расстрельный ров, это ж сколько людей надо было перестрелять. То, что у нас по области официально установили четыре тысячи расстрелянных, а еще больше не установили, почему-то мало кто знает. И про ров доказательства можно найти. Я писала, как одному из погребенных здесь казахов внуки устанавливали памятник на одном конце рва. Нашелся старик – НКВДшник, который привел их и показал, где он расстреливал деда. Привел и встал у этого рва на колени. А с противоположной стороны рва другие внуки поставили памятник русскому расстрелянному. Им тоже показали место те люди, которые расстреливали. Баржу у нас топили с расстрелянными людьми – загружали их, стреляли через дырки в стенках, а потом – погиб – не погиб, тащили вверх по течению и на глубине затапливали. Уходя на дно, баржа гудела как улей – кричали тонущие заживо. Вероятно, эта баржа до сих пор там лежит.
Почему-то у нас действительно широко пропагандируется история ханов и батыров, а мероприятия, приуроченные к более "свежим" историческим событиям, проходят так формально, что доходит до скандалов. Достаточно вспомнить открытие в Павлодаре памятников жертвам голодомора и жертвам политических репрессий. Первый возмутил тем, что представляет собой плачущего ребенка и умершую женщину с выпирающими от голода ребрами, но при этом пышной грудью (что невозможно чисто физиологически).
Со второго, открытого с одной буквой "с" в слове "репрессии", целый год падали буквы, приклеенные на мрамор… двухсторонним скотчем.
Нужно ли современной молодежи знать – как встречали казахи представителей депортированных народов? Как вместе переживали террор и голодомор? Как вместе осваивали целину и строили заводы? Как создавали произведения искусства? Или лучше разрушить барельефы, созданные советскими художниками, как того потребовал председатель одного из филиалов союза писателей и быть не лучше внука Молотова?
