Занимательная история Казахстана от Андрея Михайлова
Личности такого масштаба, как Николай РЕРИХ, великий учёный, даровитый художник и неисправимый мистик, всегда вызывают повышенный интерес к своей жизни и деятельности. Для нас, казахстанцев, немаловажен тот факт, что Рерих не только побывал в Казахстане, но и оставил достаточно подробное описание этого посещения в своих дневниках, позже лёгших в основу его крайне увлекательного путевого очерка “Алтай-Гималаи”.
На пути к Алтаю
Центрально-азиатская экспедиция Рериха (правильнее экспедиция Рерихов в предприятии участвовала и супруга Николая Константиновича Елена Ивановна, и старший сын Юрий Николаевич), длившаяся с разной интенсивностью с 1923 по 1928 годы, охватила своими маршрутами всю Глубинную Азию от Индии до Сибири и от Кашгарии до Монголии. Специально работать в Казахстане участники не планировали, и их посещение было типичным “проездом”. Для Рериха и его спутников это был лишь естественный путь из Синьцзяна к вожделенному Алтаю. Однако, оказавшись в конце мая 1926 года на территории Российской Федерации (Казахстан в те годы был ещё субъектом РСФСР), впервые за долгие месяцы Юрий Константинович и его спутники оказались на дружественной территории. Они наслаждались покоем и душевным теплом окружавших.
Чем была вызвана радость Рерихов при пересечении границы?
Синьцзянский этап Центрально-азиатской экспедиции был непростым и непредсказуемым. Местные губернаторы, практически отрезанные в те годы от Пекина и от того не стеснённые в своём самовластии, изрядно порасстроили планы и попортили кровь Рерихам. Было запрещено писать картины, иметь при себе личное оружие, выбирать интересующую дорогу. Полгода, проведённые в Китае, изрядно вымотали нервы Николая Константиновича. Вот почему он так искренне радовался, когда ему, наконец, удалось пересечь границу СССР и ощутить совершенно иное к себе отношение.
Оглянувшись в “последний раз” в сторону Китая, Николай Константинович искренне помечтал о новом государстве, “будущем Китае”, который непременно появится, когда “всё настоящее скроется во мраке, как запятнанная страница истории”.
“Желаю, искренне желаю Китаю скорее скинуть всё убожество и скорее смыть грязь, наросшую под шёлком внешнего наряда!”
Где Рерих побывал в Казахстане?
Экспедиция пересекла госграницу в районе Чугучака, перевалила Тарбагатай и спустилась к озеру Зайсан в районе посёлка-пристани Тополёвый Мыс. Отсюда Рерих и его спутники отправились на рейсовом пароходе “Лобков” по Зайсану и далее по Иртышу в Омск. В те годы Иртыш, ещё не перегороженный ни одной гидроэнергетической плотиной, представлял собой естественный речной путь, по которому возились грузы и люди между Сибирью и Алтаем.
Границу перешли 28 мая 1926 года. 31 мая добрались до Тополёвого Мыса (это село позже оказалось на дне Бухтарминского водохранилища), 1 июля сели на пароход, 3-го доплыли до Усть-Каменогорска, 4-го были уже в Семипалатинске, 8 июня добрались до Омска. Таким образом, “казахстанский проезд” Центрально-азиатской экспедиции тянулся почти две недели. И любознательные участники успели за это время многое увидеть и многое узнать.
Что писал Рерих про казахов?
Несмотря на то, что встречные часто пугали жуткими рассказами про “многие случаи киргизских грабежей”, Николай Константинович всматривался в лица встречных казахов скорее с любопытством, нежели со страхом. Для него степняки были скорее вестниками из боготворимого им прошлого.
“Около нас ехала киргизская стража. Те же скифы, те же шапки и кожаные штаны, и полукафтаны, как на Куль-Обской вазе. Киргизы гонялись за показавшимися через дорогу волками. Один из киргизов нарвал для Е. И. большой пучок красных пионов…
Взгорья и холмы. Пологие курганы. Седая трава и ярко-красные откосы. Аилы киргизских юрт.”
Впрочем, истины ради, нужно заметить, что Рерих всё же остерегался местных барымтачей, о которых услышал многочисленные рассказы у границы. Но чем далее “к Сибири”, тем реже слышались такие “истории”.
“И киргизов сибиряки мало опасаются: это так себе барантачество, – степное воровство, степное удальство. И команч, и зуни в Аризоне тоже угонят коня. Да своих ли коней стреножили скифы на вазе Куль-Оба?”
Что удивило Рериха в Семипалатинске и Павлодаре?
В Семипалатинске, где происходила пересадка с парохода “Лобков” на пароход “8 февраля”, Николай Константинович и его спутники сходили на берег и гуляли по городу.
“Заходим в книжный склад, не видим ни одной пошлой книги. Масса изданий по специальностям. И это всё в пограничном захолустье, в уединённом Семипалатинске. Рядом стоят и белые каменные дома, и серые деревяшки. Как будто всё то же самое, но жизнь иная.”
“Иная жизнь” в Советском Союзе приятно удивляет Рериха повсюду. Ведь его связь с Родиной прервалась ещё в 1918 году, когда он оказался в эмиграции. Потому он с такой жадностью и любопытством отмечал те перемены, которые произошли в стране в его отсутствии. Особенно его поразила любознательность встречных (“великан осмотрелся и хочет знать всё”). Но не только.
“Павлодар точно высыпал к пароходу. Малыш спрашивает другого, совсем крохотного: “А ты пионер?” Интересно отметить лёгкость передвижения людей, столь характерную для нынешнего времени. Послушайте разговор: тот из Камчатки, теперь в Семипалатинске, этот побывал в Сеуле и в Бухаре. Этот от границ Польши, этот из Нижнего Новгорода, теперь на Алтае. Ведь крылья растут. “Всё возможно и всё доступно”. И уходит главный бич жизни – страх и предрассудки.”
Следующая остановка экспедиции была уже в Омске. Остановка, но не окончание.
Об иллюстрациях: К сожалению, никаких фото о “казахстанском маршруте” экспедиции не обнаружилось – на снимках представлены иные фрагменты масштабного предприятия.
Андрей Михайлов - писатель, автор серии книг "Как мы жили в СССР".
ПОДЕЛИТЬСЯ СВОИМ МНЕНИЕМ И ОБСУДИТЬ СТАТЬЮ ВЫ МОЖЕТЕ НА НАШЕМ КАНАЛЕ В TELEGRAM!
