Какой секрет помог ей выдержать все, от побоев до позора, и жить дальше?
Старый дом
Когда-то мы жили с Элей в одном доме. Дом был старый, двухэтажный, барачного типа. Единственный подъезд, восемь крошечных квартирок, удобства во дворе (две кабинки - одна для жильцов первого этажа, другая для второго), баня через дорогу. Но в доме был водопровод. А ещё дому принадлежал чудесный тихий дворик.
Восемь сарайчиков с амбарными замками, огромные тополя вокруг, сирень, вишня и груши под каждым окном, чистый арык вдоль дощатого забора, и чудесная лавочка в углу двора, где любили тёплыми летними вечерами сидеть по-соседски, а больше по-семейному, все без исключения жильцы дома. Они были там старожилами, и тайн друг от друга не хранили.
Мы с мужем, недавние выпускники университета, не сошлись во взглядах на будущее с моими родителями, за пазухой у которых жили в огромном коттедже тепло, сытно и уютно, и решили, точнее, мой муж решил, что давно уже пора становиться самостоятельными.
Сняли двухкомнатную квартирку и оказались в этом старом, барачном доме, который, впрочем, принял нас тепло и просто, как будто знал много-много лет. Я капризничала и с трудом приспосабливалась к новому для себя быту без ванной, туалета, горячей воды, и почти каждый день наведывалась за порцией жалости и нотаций к маме и папе, благо жили мы от них через две улицы. Эля в этом доме родилась, выросла, и это был её мир, тесный, бедный, но привычный, родной, добрый и простой. С бедностью Эля, правда, пыталась бороться, но ничего нового, кроме выгодного замужества, не придумала и после окончания медицинского училища вышла замуж за парня из очень обеспеченной семьи.
- Я его не любила, - призналась она мне как-то, - шла за богатого. Но что толку?
«А Талгат спит в сарае»
На тот момент, как мы стали соседями, её муж отбывал срок за наркотики, а она вернулась от свекра и свекрови обратно в свой дом и растила очаровательного маленького сына. Мне было интересно, но я никак не могла сосчитать, сколько людей жило тогда в их двухкомнатной квартирке на втором этаже!
Мама Эли давно умерла, но ещё был жив отец, и вместе с ним, под одной крышей размещались Эля с малышом, её старшая сестра с маленьким сыном, младший брат с женой и крошечной дочкой, младшая сестра-старшеклассница и какие-то родственники, хоть и не постоянно, но часто гостившие, как и положено в нормальном казахско-русском доме.
А ещё к каждой из трёх сестёр приходили подруги. У них было очень шумно, чересчур гостеприимно и по-настоящему весело. Честно скажу, более жизнерадостных, открытых и улыбающихся людей, чем они, мне видеть почти не приходилось. Нередко весь дом сотрясался от взрывов хохота, несущихся из их квартиры.
- Как они там все помещаются? Это же с ума сойти можно! - удивлялась я.
- А Талгат спит на раскладушке в сарае, пока тепло, - объясняла мне соседка: она, как и все, знала все. Никаких секретов сберечь от соседей в той физической тесноте и душевной открытости не получалось.
«Я жду мужа из тюрьмы»
Через год дядя Талгат, отец Эли, умер, отказало слабое сердце. Ещё через год мы вернулись в дом родителей, потому что умер мой папа, и маме было очень тяжело одной. А ещё через год мы с Элей вдруг породнились. Её младшая сестра Зарина вышла замуж за моего деверя Сергея, который приехал учиться в Алматы и жил тогда у нас. Так что брат моего мужа тоже стал частью этой большой, дружной и веселой семьи и... тоже поселился в той шумной тесной квартире.
Вскоре, на закате советской власти, получила своё жильё старшая сестра, переехал в другой город брат с семьёй, и в старом доме остались молодожены да Эля с сыном.
- Ты с мужем в разводе? - спросила я однажды Элю.
- Почему ты так подумала? - удивилась она, а потом серьёзно очень сказала, - Нет, я его жду. Любой может сделать ошибку. А у нас сын.
Она верила только в лучшее, надеялась, что все пойдет по-другому, по-новому, а плохое прошлое быстро забудется, и никогда больше не то что не вернётся, но даже не вспомнится. И когда Сакен вышел на свободу, Эля принялась строить свою семью заново. Родители мужа купили им дом, сам он подался в предприниматели, а Эля родила дочку.
Несколько лет многие родственники, друзья и знакомые были уверены, что у Эли с Сакеном все хорошо - дети растут, дома полная чаша, у обоих есть работа, выглядят они вполне довольными.
Но однажды приехала из Москвы близкая родственница наших с Зариной мужей, и Эля пригласила всех в гости. За час до назначенного времени она прибежала с детьми к младшей сестре в слезах, с распухшим от побоев лицом. И тогда только рассказала, что Сакен приехал пьяным, а пьяный он её всегда бьет, очень жестоко и очень сильно. Наутро же, протрезвев, ничего, что было накануне, не помнит, стоит на коленях, просит прощения и обещает, что отныне ни капли спиртного, и что никогда-никогда в жизни Элю больше не ударит.
До каждой следующей его выпивки Эля верила, что вот теперь-то все, наконец, наладилось. А пил он пусть не каждый день, но далеко и не раз в год. Хотя и одного раза в год достаточно, чтобы понять - скорее всего, ничего не изменится, и либо соглашаешься это терпеть, либо нет.
Сколько ещё времени Эля скрывала бы свирепую жестокость пьяного мужа и надеялась на лучшее, не знаю. Но после того случая, утаить который было просто невозможно, трещина в их отношениях побежала все быстрее и быстрее, стала шире, огромнее, и в конце концов разделила их совсем.
Шок и страшная «слава»
Дом после развода остался Эле и детям. Но жить там она не захотела, продала его и купила квартиру недалеко от Зарины. Никто из нас не вспоминал и не говорил с Элей о Сакене. И сама она была так плотно занята детьми, их учебой, своей работой, обустройством новой квартиры, что даже не спрашивала его родителей, где он и чем занят. Он тоже не появлялся, к детям не приходил. Когда новость о задержании каннибала, убивавшего проституток, облетела все телеканалы страны, для нас она стала шоком вдвойне. Каннибалом оказался Сакен. Это была очень громкая и кошмарная история.
Элю вызывали на допросы, останавливали на улице едва знакомые люди, а некоторые близкие знакомые вели себя еще хуже, в неё тыкали пальцами продавцы на базаре рядом с домом, но она, маленькая, хрупкая, очень стойко и внешне спокойно перенесла все это, и как могла, пыталась укрыть детей от столь страшной «славы». Они с детьми тесно и прочно держались друг за друга.
Родные стены помогают
А потом она затосковала по своему старому двухэтажному дому, по высоким тополям, по той, прошлой жизни, по своей былой жизнерадостности, и предложила сестре обменяться с ней квартирами. Конечно, обмен был неравнозначный, а доплачивать Сергею и Зарине было не с чего - он студент, она в декретном отпуске с ребёнком. Но Эля убедила их не испытывать никакой неловкости, так хотелось ей назад в родные стены. Она вернулась в свой дом, а вскоре снова вышла замуж. Эдуард, заботливый, добрый, работящий, понравился всем и сразу. И у Эли словно выросли крылья! У них родился сын. А потом Эдуард привёз своего старшего сына - Дениса...
- Я когда его увидела, сразу спросила Эдуарда, уверен ли он, что он отец этого ребёнка. Эдуард ответил честно, что нет. Дело в том, что мама Дениса не была Эдуарду женой, вела очень свободный образ жизни, порой прибегала к заработку продажных женщин. Долгие ли у них с Эдуардом были отношения, не знаю, но потом он на несколько уехал на заработки на север, а когда вернулся и они встретились, эта женщина сообщила, что у неё есть сын, и Эдуард его отец. Но Эдуард – кореец, чистый, без примеси, а во внешности Дениса почти ничего корейского, лишь далёкий, слабый намёк на азиатского прадедушку, может быть, - рассказывала Эля. - Вот нашего с Эдуардом сына никто «не заподозрит» в том, что у него папа - не кореец. А Дениса легко.
Мы тогда немного поспорили с ней о генетических причудах и внешности детей от родителей разных национальностей и рас, тем более, что и сами с ней принадлежим к таким.
- Но поскольку были сомнения у Эдуарда, возникли сомнения у меня, я предложила сделать экспертизу. Эдуард отказался, - вспоминает Эля. - Он сказал: я люблю Дениса, и если окажется, что он не мой сын, я его все равно не брошу. Только тогда и мне, и тебе, всем нам, будет тяжелее жить с этим.
«Мой хороший сын»
Эдуард забрал Дениса после того, как исчезла мама мальчика. Что с ней случилось, неизвестно до сих пор. Какое-то время ребенок жил со старенькой бабушкой со стороны мамы, потом отец привёз его в новую семью. Эле было очень трудно: Денис учился слабо, был, как говорят, «педагогически запущенным», имел склонность к бродяжничеству, порой убегал из дома к бабушке.
Но с удивительной стойкостью, тем более удивительной для Элиной внешней хрупкости, она выдержала и сумела справиться со всеми проблемами этого непростого мальчишки.
Они жили хорошо, дружно, и уверена, что счастливо. Но потом случилось горе. Эдуард погиб на работе. Нарушение техники безопасности. И Эля опять осталась одна, только уже с четырьмя детьми. И Денис, конечно, с ней. Он очень заботливый, очень хороший, добрый и работящий сын.
- Весь в Эдуарда, - говорит она.
Сегодня все её дети уже выросли, кроме младшего школьника - подростка. Старшие, включая Дениса, закончили кто колледжи, кто институты, все работают. Денис, кстати, стал очень хорошим поваром. Все они пока живут с Элей, в том же старом двухэтажном доме на втором этаже, в крошечной уютной квартирке. У них гостят родственники и друзья, и по-прежнему, как и тогда, весело, шумно, и очень чудесно.
Что за секрет кроется в этих стенах и в этих людях, не знаю. Но он точно есть.
